Веруча

Было что-то величественное в очертаниях здания музея, что-то напоминающее церковный собор. Это «что-то» заставляло посетителей ступать осторожно и говорить вполголоса, словно торжественность, весомость, величие здания и обстановки обязывали их к этому. Здание было построено из камня; высокие крыши, уходящие, казалось, к самому небу, наполняло эхо времен, веков и дум; обширные залы были связаны длинными и строгими галереями; сквозь матовые стекла окон проникал мягкий призрачный свет. Даже этот свет казался особенным, волшебным и многослойным, хранящим тайны времени и чьих-то переживаний, чувств, судеб. Стражники, стоявшие здесь и там, казались неживыми; словно каменные изваяния, созданные прихотью искусного мастера, они лишь напоминали людей. Они были столь молчаливо-торжественны, что легко было забыть о них, не заметить их присутствия…

Дюмарест не мог заставить себя не замечать малейшие детали окружения. С той самой минуты, как он открыл двери музея, он инстинктивно чувствовал незримые взгляды, внимательные глаза. Они преследовали его, хотя он пытался раствориться, стать невидимым среди остальных. Но он слишком отличался от всех – своей внешностью, манерой держаться независимо, своим настроением. Его серая туника казалась слишком яркой на фоне городских, цивильных одежд; он оставался пришельцем, незнакомцем, и, значит, приковывал к себе чужие взгляды своей непохожестью на остальных; своим неумением быть как все…

– Вы видите фендрата. – Тренированный голос гида покрывал все побочные шумы и звуки шагов. Рукой он указывал чуть вперед и вверх, где на невидимых стропах было «распято» крылатое существо, усеянное шипами и когтями. Даже мертвое и безопасное, оно внушало страх и ужас.

– Последнее место гнездования было разрушено три столетия назад, в Тамарских горах. Этот экземпляр предположительно был самым крупным на планете. Этот вид относится к плотоядным, является результатом неизвестной мутации. Если говорить о жизненном цикле, продолжении рода, то следует отметить, что все здесь шло строго по определенной схеме: самка выбирала самца и после спаривания откладывала яйца в живую материю, выбирая подходящего донора-носителя. Понимаете, что происходило? С помощью специального яда, который она вводила укусом, самка парализовала свою жертву, у которой оставался только один выход: быть съеденной заживо растущими в ней зародышами…

Вы видите перед собой взрослую особь в полете; отметим широкий размах мохнатых крыльев и крючковатые сильные лапы.

Гид коснулся рукой какой-то кнопки, и воздух наполнился странным жужжанием – это был образец звука, который могло издавать подобное существо.

Одна экскурсантка – дородная самоуверенная матрона – спросила гида, предварительно слегка откашлявшись:

– А вы абсолютно уверены, что сейчас не осталось ни одного подобного существа в естественных условиях?

– Да, мадам.

– У меня ферма в Тамарских горах, и я полагаю, что если бы где-нибудь в округе подобные водились чудовища, то я бы немедленно продала ее.

– Вам нечего бояться, мадам, уверяю вас.

Гид двинулся дальше по залу:

– А теперь перед вами криш, – произнес он, останавливаясь около десятиногого животного, все тело которого было покрыто острыми иглами и колючками. – Это экземпляр был найден на дне Ашурианского моря. Если вы присмотритесь внимательно, то увидите, что все его тело-панцирь покрыто маленькими яркими камешками. Местами они располагаются настолько плотно, что создают словно второе покрытие, каменную кожу. Эти каменные наросты не генетическое свойство данного вида, и нам до сих пор неизвестен источник их происхождения – является ли подобная «шкура» результатом какой-то мутации, или это очередная случайность. Из моих слов вы можете заключить, что данное существо имело стремление и желание украшать свой дом-панцирь таким образом. Возможно, это могло помогло ему защищаться, став невидимым, – подобие мимикрии – или, что более вероятно, оно использовало подобные украшения для привлечения особей противоположного пола.