Вперед, за Питер!

Окончил ленинградскую школу с углубленным изучением английского языка и Ленинградский электротехнический институт имени В. И. Ульянова (Ленина) по специальности «прикладная математика». В институтском театре сыграл Бургомистра и Воланда. Был соучредителем и редактором литературных альманахов «Катапуф» (с Андреем Луниным) и «Перерыв на работу». Окончил вечернюю музыкальную школу и один курс музыкального училища по специальности «джазовое фортепиано».

Как композитор и музыкант выпустил альбом-ораторию «Четверг» и написал музыку к нескольким театральным спектаклям Петербурга (режиссер – Андрей Лунин). Выступает с концертами дуэтом с сыном Игнатом (рояль или акустическая гитара / виолончель).

Стал соучредителем (с Иваном Меркурьевым) и главным редактором федерального художественно-публицистического альманаха «Литературные кубики», издававшегося в Санкт-Петербурге в 2006–2009 годах. В альманахе были опубликованы повести «Снова и снова» и «Весна нараспашку», а также публицистические статьи Сергея Сурина.

Занимался переводами английских статей и книг на футбольную тематику для блога Ивана Меркурьева http://arsenal-blog.com/. Писал статьи об истории английского футбола для журналов «Футбол», «Мужская работа» и различных интернет-сайтов.

Преподает английский язык и математику.

В 2018 году в московском издательстве «ACT» вышла книга Сергея Сурина «Английский футбол: вся история в одной книге. Люди, Факты, Легенды».

То, что вслед за воинами в легких разноцветных хитонах с круглыми щитами и короткими мечами ехали конные рыцари с длинными копьями в тяжелых, бедные лошади, доспехах, а за рыцарской кавалерией чеканили шаг солдаты со скатками и автоматами Калашникова, – укладывалось в голове по двум причинам. Во-первых, доблесть – она и под Троей, и под Берлином доблесть. Во-вторых, – если из пространства истории сделать футбольное поле, то автоматчики займут защитные редуты – попробуй, пройди их по флангу, рыцари – центральную линию поля, выходя на всем скаку из непробиваемой обороны в стремительное нападение, – ну а тем, с короткими мечами, – где же еще проявлять остроту, как ни на острие атак? И тогда – бородатому во главе колонны, – в длинной черной рясе с номером «один» на спине и блестящим серебряным кубком в поднятых руках, – ничего не останется, как быть голкипером.

– А правда, что, если пройти с победой под триумфальной аркой, то многое пройдет: мигрени, бронхиты…

– А глупость?

– Про глупость не слышал, но болезни, говорят, в момент уходят, ты – как заново рожденный…

– И опять в школу?

Нет, – по второму разу в школу никому не хотелось.

– Но почему во главе поставили бородатого? – никак не мог угомониться сосед, – почему не меня, не тебя?

Бородатый, будто услышав, обернулся и передал кубок, чтобы теперь воин первой шеренги, поцеловав трофей, сделал с ним несколько шагов и с сожалением расстался. И Всеволод, поправив хитон, представил – что совсем скоро он проделает ровно то же самое, но как при этом забьется сердце, как он забудет ради этого то, что не забывается ни при каких обстоятельствах, как всё остальное в этот момент не будет иметь значения…

– Зацелуют ведь до дыр, – сосед нервничал, представляя дырявый кубок.

– Кубки поцелуев не боятся, – успокаивал Всеволод.