Все жанры Все авторы
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1 - Александр Солженицын

Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1

Страниц

165

Год

2010

Всемирно известное художественное исследование "Архипелаг ГУЛАГ" представлено в 4-5-6-х томах Собрания сочинений. Эпопея раскрывает смысл и содержание репрессивной политики в СССР, начиная с раннего ленинского периода и до хрущевских лет (1918-1956). Эта уникальная книга, которая была переведена на множество языков, ярко и наглядно показывает дьявольский механизм уничтожения своего собственного народа. Ее основой послужил огромный фактический материал, включающий сотни личных свидетельств. В книге прослеживаются судьбы жертв: арест, безжалостное следствие, кощунственная "справедливость" в судах, приговор, смертная казнь. А те, кто избежал смерти, сталкивались с многолетними унижениями и изнурительным трудом. Книга также представляет внутреннюю жизнь заключенных - их "душу и колючую проволоку", а также повседневность в лагерях - исправительно-трудовых и каторжных. Прослеживаются этапы перемещения заключенных с одного острова Архипелага на другой, а также победы и поражения в лагерных восстаниях, заточение в ссылку и послелагерную свободу. В четвертом томе содержатся части Первая: "Тюремная промышленность" и Вторая: "Вечное движение". Великолепная книга, открывающая своим читателям уникальное панорамное представление об ужасах ГУЛАГа.

Читать бесплатно онлайн Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1 - Александр Солженицын

посвящаю

всем, кому не хватило жизни

об этом рассказать.

и да простят они мне,

что я не всё увидел,

не всё вспомнил,

не обо всём догадался.

Году в тысяча девятьсот сорок девятом напали мы с друзья ми на примечательную заметку в журнале «Природа» Академии Наук. Писалось там мелкими буквами, что на реке Колыме во время раскопок была как-то обнаружена подземная линза льда – замёрзший древний поток, и в нём – замёрзшие же представители ископаемой (несколько десятков тысячелетий назад) фауны. Рыбы ли, тритоны ли эти сохранились настолько свежими, свидетельствовал учёный корреспондент, что присутствующие, расколов лёд, тут же охотно съели их.

Немногочисленных своих читателей журнал, должно быть, немало подивил, как долго может рыбье мясо сохраняться во льду. Но мало кто из них мог внять истинному богатырскому смыслу неосторожной заметки.

Мы – сразу поняли. Мы увидели всю сцену ярко до мелочей: как присутствующие с ожесточённой поспешностью кололи лёд; как, попирая высокие интересы ихтиологии и отталкивая друг друга локтями, они отбивали куски тысячелетнего мяса, волокли его к костру, оттаивали и насыщались.

Мы поняли потому, что сами были из тех присутствующих, из того единственного на земле могучего племени зэков, которое только и могло охотно съесть тритона.

А Колыма была – самый крупный и знаменитый остров, полюс лютости этой удивительной страны ГУЛАГ, географией разодранной в архипелаг, но психологией скованной в континент, – почти невидимой, почти неосязаемой страны, которую и населял народ зэков.

Архипелаг этот чересполосицей иссек и испестрил другую, включающую, страну, он врезался в её города, навис над её улицами – и всё ж иные совсем не догадывались, очень многие слышали что-то смутно, только побывавшие знали всё.

Но, будто лишившись речи на островах Архипелага, они хранили молчание.

Неожиданным поворотом нашей истории кое-что, ничтожно малое, об Архипелаге этом выступило на свет. Но те же самые руки, которые завинчивали наши наручники, теперь примирительно выставляют ладони: «Не надо!.. Не надо ворошить прошлое!.. Кто старое помянет – тому глаз вон!» Однако доканчивает пословица: «А кто забудет – тому два!»

Идут десятилетия – и безвозвратно слизывают рубцы и язвы прошлого. Иные острова за это время дрогнули, растеклись, полярное море забвения переплескивает над ними. И когда-нибудь в будущем веке Архипелаг этот, воздух его и кости его обитателей, вмёрзшие в линзу льда, – представятся неправдоподобным тритоном.

Я не дерзну писать историю Архипелага: мне не досталось читать документов. Но кому-нибудь когда-нибудь – достанется ли?.. У тех, не желающих вспоминать, довольно уже было (и ещё будет) времени уничтожить все документы дочиста.

Свои одиннадцать лет, проведенные там, усвоив не как позор, не как проклятый сон, но почти полюбив тот уродливый мир, а теперь ещё, по счастливому обороту, став доверенным многих поздних рассказов и писем, – может быть, сумею я донести что-нибудь из косточек и мяса? – ещё, впрочем, живого мяса, ещё, впрочем, живого тритона.

В этой книге нет ни вымышленных лиц, ни вымышленных событий.

Люди и места названы их собственными именами.

Если названы инициалами, то по соображениям личным.

Если не названы вовсе, то лишь потому, что память людская не сохранила имён, – а всё было именно так.

Вам может понравиться: