В один из дней июня 1518 года, в послеполуденный час, когда вкусный обед съеден, но ещё не переварен, голова опущена на мягкие подушки в прохладной комнате с плотно закрытыми ставнями, тяжёлые веки сомкнуты, а в разморенном сознании трепещут сладкие сны, бретонский город Фужер был разбужен криками: «Король Франциск едет к нам. Карета с саламандрой! Король, король!». Не открывая глаз, эшевен* города сир Гильберт повернулся на другой бок и снова погрузился в своё сновидение – он стоит во дворе замка Амбуаз, где вместе с десятком рыцарей ожидает приезда короля, который вот-вот должен вернуться с охоты…, – и в эту секунду до его плеча дотронулся слуга:
– Мессир, проснитесь. Король Франции едет к нам. Поспешите…
Сон слетел тут же. Глава города сел в постели и растерянно огляделся по сторонам.
– Кто кричал? – недоумённо спросил он.
– Мальчишки, мессир. Они видели карету короля. Она едет к нам.
– Так… Ну-ка, приволоки мне сюда одного из них, – приказал он.
Слуга кинулся исполнять поручение, однако ватага ребят уже успела переместиться на соседнюю улицу, где с завидным старанием продолжала баламутить её обитателей. Добежав до угла, он увидел вдали стайку сорванцов и крикнул что есть мочи:
– Жан, быстро беги сюда, получишь денье!
Возгласы моментально смокли, вся компания остановилась, развернулась и трое счастливчиков, наперегонки, кинулись к нему. Схватив за руку самого первого – рыжего отпрыска сапожника Жака, слуга потащил его в дом.
– Мальчишка доставлен, мессир, – доложил он.
Распахнув дверь спальни, глава города набросился на парня с вопросом:
– Быстро говори, что ты видел.
– Карета, мессир. Большая, красная, отделанная золотом, и на ней герб Франциска. Я то знаю, что саламандра это…
– Карета ехала одна? – перебил его эшевен.
– Да, мессир, совершенно одна.
– Никого рядом с ней не было?
– Нет, точно нет.
– Хорошо. Значит это не король Франциск. Король никогда не путешествует один, рядом с ним всегда свита…, – размышлял вслух Гильберт. – Скорее всего, это придворный, которому он даровал право пользоваться своей каретой.
– Беги, беги, – отослал он Жана, и тут же закричал на слуг:
– Чего стоите? Быстро подавайте рубашку, чулки, что там ещё.
Через две минуты мессир Гильберт выскочил из дома, на ходу просовывая руки в подставляемый слугой камзол. Задыхаясь и проклиная тот миг, когда приближённому короля пришла в голову мысль без предупреждения нагрянуть в Фужер, он бежал к южным воротам – туда, где как на ладони была видна дорога, ведущая в город. Здесь уже стояло человек тридцать бретонцев – таких же как и он сам: раскрасневшихся, потных, одетых в наспех застёгнутые парадные платья и камзолы. Открыв рты, смотрели они на виновницу сегодняшнего переполоха, которая поворачивала внизу, величаво демонстрируя свои округлые, пурпурного бархата бока, герб короля Франции, а позолота сверкала на солнце так, что зрители, застыв в восхищении, были не в силах оторвать глаз от столь ослепительно-роскошного зрелища.
Карета приближалась.
Шёпот смолк, плечи распрямились, толстые животы втянулись, истощенные старческие груди, наоборот, выкатились вперёд, а пара лошадей, обдав близко стоящих горячим влажным дыханием, остановилась прямо напротив эшевена.
