Продажные твари

Председателя Левобережного районного суда города Славянска Олега Олеговича Дымкова били двое. Один, худощавый и жилистый, работал по ногам. Другой, бугай, лупил по спине. Время от времени, синхронно, словно по сигналу, оба плотно прижимали дубовые веники к телу и удерживали секунд десять, от чего изнуренный Дымков издавал протяжный предсмертный стон.

Пытка нечеловеческим удовольствием длилась, с учетом здоровья и возраста, аккурат десять отмеренных корифеями банного дела минут. Затем ему помогли подняться и швырнули во мраморную купель с обжигающе холодной водой, где Олег Олегович исторг устрашающий вопль банного оргазма, а за ним пять-шесть повизгиваний и похрюкиваний, в переводе с банного диалекта означавших «Ну, бля, кайф полный!».

Потом было пиво запотевшее «Карлсберг» – как всегда, под раков. Кудесник Пашка Руденко, хозяин бани, лично готовил этих членистоногих так, что каждая растаявшая во рту шейка, каждая высосанная со свистом клешня поддерживали ощущение неостывающего банно-гастрономического восторга и довольства жизнью, каковой она в этих ощущениях заслуженно дана.

Далее – полноценный ужин с ледяной водочкой, нежной белугой и всяческой дичью, настрелянной и приготовленной специально для этого стола Пашкиными людьми. Да под соусок пряный, да под хренок с лимончиком…

Эх, тут бы апофеоз! На десерт, бывало, Пашка подавал на мягкой широкой кушетке во второй комнате отдыха пару неизведанных, молодых да ранних телочек. Они довершали путешествие Олега Олеговича в райские кущи, одаривая ласками и страстями со всем артистичным неистовством добросовестных профессионалок.

Но то было прежде. Давно было. Забыть! Того и гляди отследят. Никакого риска. Даже в бане у Пашки, проверенного годами. Времена не те. Да и ставка слишком высока. Ибо цель близка, мечта заветная – вот она, у порога. Ради нее судья Дымков довольствовался традиционной банной процедурой. И домой.

Там она. Сидит в кресле у телевизора или за книгой. Перечитывает любимую свою Шарлотту Бронте в какой уж раз. И ждет его. Слава богу, не одна. Слава богу, скрывать, что держит домработницу, не надо. Пошли они все… Лерочка сейчас одна не может. Диабет, сердце, ходит трудно, одышливо. Все чаще пользуется палочкой.

Лерка… В пятьдесят один год – какою стала девочка его, красавица, хохотушка! Острословка, чистая душа, умница и при этом порою ошарашивающе, по-детски наивная и простодушная. Лерка…Дивная любовница и кулинарка, объект внимания всех мужиков, кто хоть раз побывал в ее компании в те студенческие невозвратные годы… Не получилось родить один раз, второй, а потом поздно стало – диабет, стенокардия, одутловатость, и нет уже той девочки. Одни глаза синие остались, но не разучились смеяться так, что сердце, как прежде, заходится от нежности и терпкой жалости к ней, к себе, к их рано перекосившейся, обедневшей на события и на друзей жизни.

Девочки в бане раз в две недели? Были грехи. Да велики ли? Что поделаешь с мужским, естественным? Разве позволял он себе раньше, прежде, когда, не замечая нарастающие годы и преодолевая, казалось бы, неизбежную пресыщенность, они любили друг друга неутолимо и свежо, предаваясь фантазиям и растворяясь в ласках до изнеможение.

Итак, скромная «дэу нексия» везла охваченное полуобморочной истомою тело Олега Олеговича домой, в загородный дачный поселок Ручейки, а душа следовала за ним на почтительном расстоянии, норовя упорхнуть от машины в сторону, туда, за горизонт, где желтевшая нива стлалась под оседающие облака.