Жизнь без света

Глава 1

Гаврилов Артур Сергеевич. Абстинентная интродукция в качестве пролога, обретения смысла и завязки романа

Ыымм… Душу мотать… Мерзко-то как…

В морду плюнуть хочется… Себе… А сил нет…

Как домой попал?..

Не помню…

Один?

Не помню…тоже.

Какая-то была…

А потом?..

Не помню…

Глаз открыть, посмотреть?

Нет. Только не это… Попробую рукой нащупать… Никого.

Телефон. Ыыыммм! Только тебя не хватало! Звонит, гад, враг рода человеческого. И какая зараза тебя выдумала?! Эдисон?.. Или Бэлл?.. Точно, он паразит! А какая сволочь это звонит?

Эти мычания и стенания мои. Я – журналист, корреспондент, борзописец, акула, аллигатор пера, прошу не стесняться, выбирайте, кому что больше нравится, в прошлом спецкор и собкор центральных газет – специальный и собственный, это если кому-то неизвестны эти сокращения, лауреат конкурсов и прочая мишура. Это в прошлом, gloria mundi, так сказать, а сейчас я люблю выпить, сейчас я… сейчас я – шакал пера.

И глаза мне тогда пришлось открыть, и телефон взять тоже. Сволочью же, что звонила, был редактор газетенки, где я по крайней нужде в последнее время подвизался, мой последний, так сказать, оплот и рубеж. Последнее и последний – вот такая тавтология. Что? Невеселая? А чему радоваться, редактор редко бывает приличным человеком, приличный человек не будет звонить в субботу спозаранья. И ведь не благородные чувства подвигли его на звонок, отнюдь – как, дескать, самочувствие дорогой наш мэтр, глубокоуважаемый Артур Сергеевич? И теплых слов таких в его лексиконе не имеется и, подозреваю, слово «лексикон» ему тоже не известно, равно, как и жанры газетные, если путает фельетон и моветон. Редакционное задание, ну не вершина ли низости и подлости человеческой, в субботу, когда синдром, как напалм выжигает, душит, как иприт! Какие-то там сумасшедшие слепые инвалиды задумали у себя в клубе турнир доминошно-шахматно-шашечный и, якобы, в нем принимать участие будут не только эти сумасшедшие слепые, но еще и глухие, и немые, и горбатые, и колясочники. И что играть будут все вместе и, якобы, за одной шахматной доской с одной стороны будет играть совершенно слепой, а с другой такой же глухой и, якобы, такого в мире еще нигде не было. Matka Boska! Pater noster! Босх и Брейгель, сюры вы мои нетленные! Мания – богиня безумия, чего только не притащат тебе на жертвенник! Боже, чудеса дивные творишь ты на Руси!

А что делать? Волокусь к слепым. Бред какой-то!

И?

И все-таки весна! И все-таки май! И все-таки юг! И цветет все! И ведь каждый год так, и дух каждый раз захватывает от красоты такой! Слива! Яблоня! Вишня! Всё! Всё в цвету! А запахи, как в парфюмерной лавке! Да, все-таки жизнь не такая уж мерзкая штука.

Вот оно. Это общество слепых. Ворота открыты. И ведь идут убогие, идут. Всякие идут: в черных очках с палочками белыми и без оных, кого-то под руку ведут, кто-то на костылях – эти, похоже, из зрячих будут. И на колясках едут. Мда, все флаги в гости к нам! И баннер красным лупит под стать – «ИНВАЛИДЫ ВСЕХ НОЗОЛОГИЙ, СОЕДИНЯЕЙТЕСЬ!» И нищета. Удручающая. Кругом. Клуб называется – на окнах тряпки линялые, грязные, пыльные изображают шторы, и на подоконниках грязь со времен последнего 28-го съезда КПСС, и столы, и стулья оттуда же, линолеум клочьями. Убогое, убитое все, и время, как будто остановилось. Ну, спасибо тебе, друг-редактор, отец родной и благодетель! А ну его вообще к черту! Изжога у меня от него… в душе.