Три подруги и она

Четыре верные подружки

Сыграют с куклами в избушке.

Зима накроет покрывалом,

Весна напоит снегом талым.

Лето сачком поймает смех,

А осень спать уложит всех.

Илана Л. 8 лет.

– Меня ждут!

Паника накатила мгновенно. Дневной сон оборвался осознанием: «Я опаздываю». Вскочив с постели, девушка схватила телефон, мигавший на тумбочке холодным светом. Экран пестрел пропущенными вызовами и десятком сообщений от «Бывшего». Она презрительно скривила губы. Перед глазами мелькали строчки: «Яся, останься дома…» – и следом «Я не собираюсь снова… Пожалуйста, не ходи…»

– Не командуй, урод, – буркнула Есения, отшвырнув телефон на пуховую подушку.

Всё вокруг дышало неторопливостью. Квартира-студия была как глоток молока: светлая, чистая, почти невесомая. Никаких лишних деталей – только воздух, ткань и мягкий узор берёзового дерева. Тёплые складки простыней шептали о сне, который так не хочется отпускать. Полупрозрачная штора медленно колыхалась при каждом движении девушки, не находившей себе места.

«Всего час на сборы? Прекрасно. Чуть не проспала встречу с подругами. Как можно было вырубиться посреди дня? Нельзя быть такой безответственной, Есения. Тебе почти тридцать…»

В ванной она застыла перед зеркалом. Стерильная комната больше напоминала операционную и угнетала своей безупречностью.

– Боже… – выдохнула Есения, с отвращением дотронувшись до корней волос: сквозь черные локоны проступал медово-рыжий оттенок.

Отражение казалось чужим; ржавчина расползалась по голове, разрушая тщательно выстроенный образ. Раздражение поднималось внутри – острое и знакомое. Она отдёрнула руку и провела расчёской по волосам, будто это могло всё исправить.

«Подруги заметят. Будут посмеиваться. Сами придут как из салона…» – Есения безуспешно искала тонирующий спрей, сметая из шкафчика упаковки с лекарствами. «Почему я вчера об этом не подумала? Мы же договорились еще… Когда?»

Она озадаченно пыталась воссоздать в памяти момент последнего разговора с ними, хотя бы переписку. Лёгкая дрожь пробежала по телу. Левое плечо вдруг пронзила невыносимая боль, и картинка поплыла перед глазами. После нескольких глубоких вдохов боль ушла так же внезапно, как появилась.

«Ладно. Спокойно. Относительно волос – буду делать вид, что так и задумано. Про остальное… подумаю по дороге».

Она вернулась к своему отражению, разгладила пальцами круги под глазами, тщательно умылась. Холодные капли стекали по лицу, словно высеченному из камня.

Высокие скулы, прямая линия носа, спокойные, но не мягкие черты. Длинные чёрные волосы скользили по плечам, подчеркивая фарфоровость кожи и вечную усталость. В карих глазах не было суеты, но сквозила дотошность, от которой хотелось выпрямиться.

Яркий макияж, струящееся платье и лучшее пальто – Есения была готова.

Дверь подъезда хлопнула за спиной, и девушка вышла в осень. Сибирскую, тяжёлую, пахнущую железом, мокрой листвой и едва уловимым дымом. Прохладный воздух цеплялся за кожу. Солнце, катящееся к горизонту, рассекало дома длинными оранжевыми полосами.

Под ногами шуршал и липнул к подошвам ковёр из пёстрых листьев – ветер их уже не тревожил. Они лежали неподвижно, став частью влажного пейзажа.

Звук машин дробился эхом между панельными домами; где-то наверху хлопала форточка.

Есения поправила шарф и пошла по мокрому асфальту, оставляя за собой облачко пара. Тень, вытянутая и неровная, ползла следом по серому полотну улицы, изрезанному трещинами. В этом было что-то бесконечно знакомое: девушка, бредущая вдоль дороги в сумерках осени, чтобы раствориться в огромном, безразличном городе.