Черта с два я взялась бы за это дело, дорогой читатель, не будь у него предыстории. Сначала я бы изучила все имеющиеся материалы по делу Губера и скорее всего тихо-мирно бы отказалась.
Но мы полагаем, а бог располагает. Жизнь штука сложная. Порой так повернет, что не оставляет нам никакого выбора. А случилось вот что.
Завершив очередное дело и получив за него деньги, я решила обновить свои средства производства – приобрести спецаппаратуру. Не скажу, конечно, что она у меня вся разом вышла из строя, нет. Но я всегда стараюсь не пропустить ни одной новинки. Для моей работы это очень важно.
Так вот. Подбила я бабки, сняла со счета все имеющиеся средства и отправилась в столицу делать запланированные покупки.
Дома я вообще оставила только сотню, надеясь, что не все потрачу и кое-что привезу обратно – на хлеб, на молоко. Не очень предусмотрительно, надо сказать. Но задним числом все мы шибко умные.
…Поездка оказалась удачной. Я приобрела все, что хотела, и вдобавок даже кое-что для обновления гардероба. Две тысячи долларов у меня еще осталось на прожитье до очередного заработка.
Объявили посадку на скорый до Тарасова, и я влилась в толпу отъезжавших.
Спешившие, галдевшие, суетившиеся на подступах к вагону пассажиры меня раздражали. Так и подмывало принять кардинальные меры, правда, я не могла решить – какие.
Раньше у меня была одна подруга, Нина. Мы с ней учились вместе. Так вот, когда мы с ней возвращались с занятий в переполненном автобусе и нас толкали и сжимали со всех сторон, она всегда кровожадно тараторила:
– Бомбочку бы сейчас. Маленькую совсем. Малюсенькую этакую, хорошенькую, нейтронную. Да, Тань?
Я кивала, и мы с ней хохотали. Сто лет прошло с тех пор! Но когда попадаю в аналогичную ситуацию, я всегда ее вспоминаю. Вот и сейчас вспомнила, болтаясь в этой галдящей толпе с баулами и сумками и прочим объемистым скарбом.
Можно было, конечно, переждать это столпотворение в сторонке, но солнце нещадно палило, ноги гудели. Очень хотелось скорее добраться до места и, облачившись в легкие короткие шорты и футболку, вытянуться на постели.
– Билеты при посадке предъявляем, пожалуйста, граждане пассажиры.
Полная проводница в очках, распаренная, как репа, не спеша проверяла билеты.
Я, доставая свой, уронила на асфальт кошелек. Из него вывалились несколько купюр. Остальные, сложившись веером, выглядывали из кошелька. Мне кинулись помогать подбирать деньги сразу несколько человек. И среди них один кавказец. У него было огромное количество сумок и кошелок – для такой горы ему потребуется целое купе, усмехнулась я.
– Дэржи, дэвушка, – протянул он мне мои кровные, чуть не затоптанные пассажирами.
– Жорик, подавай сумки, – поторопила его жена, уже поднявшаяся в тамбур. Супруга Жорика, похоже, была русской.
Наконец-то суета улеглась. Все баулы и кошелки нашли свое место под солнцем. Поезд тронулся.
В купе, где я ехала, собралась приличная публика, в меру общительная. И был еще один, на мой взгляд, большой плюс – в купе не было детей. Вместе со мной ехали молодая супружеская пара и гражданин приятной наружности, лет двадцати с небольшим.
Разместив вещи в ящике под постелью, я уютно расположилась на нижней полке с журнальчиком в руках.
Мы обменялись мнениями по поводу погоды, инфляции, политики и прочей дребедени. Когда темы были исчерпаны, я, прикрыв лицо журналом, задремала.
