Он подал на развод первым, не дожидаясь, когда это сделает жена. Теперь у него нет больше квартиры, работы, и выглядит он неважно, а живёт и вовсе на чердаке.
И всё же, он не жалеет – не то чтобы не подавал виду, а вот не жалеет, и всё тут.
Зимой на чердаке холодно, и чтобы согреться, он разводит костёр. Все знают об этом, но почему-то не протестуют, может быть, жалея его, хотя удивительно, как он до сих пор не устроил пожар и не угорел.
Да и жалость к нему выглядит странно, ведь сам же он ни о чём не жалеет.
Украдкой он провёл электричество, и всё это может плохо кончиться – коротнёт где-нибудь и привет,– но и на это все закрывают глаза, и даже не обсуждают.
Его зовут Евстигней, но кличут его почему-то Саввой, или фамилия у него Евстигнеев, а зовут Савва, но отчества его точно никто не знает.
Ему что-нибудь около сорока, и хотя волосы его поседели, лицо выглядит молодо, а во взгляде, совсем по-детски открытом, я никогда не видел ни тени тоски или угрюмости. Да и вся внешность его, несмотря даже на неухоженность, производит приятное впечатление. Он невысок ростом и худощав, небрит, в несвежей рубашке и часто в измятых брюках, но в глазах и в движениях его достоинство и совершенное спокойствие человека, которому нечего таить от других и не от кого таиться.
Поселился он в этом доме на чердаке без малого два года назад, так и живёт на правах домового. И быть может, вовсе его не жалеют, а просто боятся причинить ему зло, как боятся обидеть на улице юродивого.
А в нём и впрямь есть что-то от блаженного, только что не ходит на паперть.
Чем-то он всё же питается. У него даже есть книги.
Он показывал их мне, предлагал взять почитать.
– К чему мне всё это,– возразил я.– Чему научат меня эти книги? Чтобы однажды как вы оказаться на заброшенном чердаке?
– А почему вы думаете, Ванюша, что отказываясь от чего-то дурного, вы непременно должны получить что-то дурное взамен и в награду? Разве счастье – не достаточная награда для вас?
– Я не хочу быть неудачником.
– Как я? Вы полагаете меня неудачником?
– А разве вот это всё,– я показал вокруг.– То, где вы живёте, и то, как вы живёте, не говорит о том, что вы неудачник? Вы не нашли себе места в обществе…
– Как видите,– перебил он меня.– Нашёл. Хотя и не искал вовсе, напротив, я хотел уйти из того, что вы называете обществом.
По черепице мягко застучали капли дождя. Савва поспешно извлёк нечто напоминавшее большой зонтик, поднялся на табурет, и выставив в брешь, зиявшую в крыше, раскрыл его.
– Видали?– весело кивнул он, повернувшись ко мне.– Моё изобретение.
– А не проще ли просто починить крышу?
– Как вам сказать…– он вернулся и сел в шезлонг.– Может быть, оно и проще, но как бы я разводил костёр?
– Ах, вот оно что… Мне говорили, что с тех пор, как вы поселились здесь, крыша не течёт больше.
– Может, потому меня здесь и терпят?
– Думаю, вы и впрямь нашли своё место в обществе. Только я не хотел бы однажды вот так, оказаться на вашем месте.
– И поэтому вы не хотите читать книги?
– Если вы так настаиваете, то я конечно, возьму…
– Но читать не станете.
– Но читать не стану,– признался я.
– Вернёте и возьмёте новые… Что же вы такое знаете обо мне, что не хотите ничего знать?
Я пожал плечами.
– Да, собственно, как и все…
– И хотите быть как они все?
