Лебеди в неволе
Крупные капли дождя падали на застывшие бледные лица, обращённые в небо. Влага пропитала их волосы, залила глаза и открытые в немом крике рты. Мертвецы не жаловались – им было всё равно.
Стихия уже проложила себе путь через груды замерших тел, остатки возведённых на скорую руку баррикад и укреплений, то тут, то там перегораживающих улицу. Весёлый жизнерадостный ручеёк сбегал с вершины холма, где располагался центр города, сейчас больше напоминавший скорее разорённый улей, чем человеческое жильё. Чешские воины сопротивлялись отчаянно, но не смогли справиться с непобедимой монгольской армией. Ворота города были разрушены взрывом, и выплеснувшаяся на улицы тяжёлая персидская и аланская пехота не оставила защитникам не единого шанса на успех. Монголы хорошо надрессировали своих псов – выживших не было. По законам Великого Чингисхана любой город, оказавший сопротивление завоевателям, должен был быть разрушен до основания, а жители умерщвлены. Исключений не было ни для стариков, ни для детей.
Твердимир снял с головы шлем и подставил разгорячённое лицо прохладным струям дождя. Ещё один мёртвый разорённый Батыем город. Ещё один из многих десятков уже виденных им. Каждый раз в такой момент, ему вспоминался взятый кочевниками родной Владимир. Вроде можно было бы уже привыкнуть к увиденному, но у него не получалось.
В провале расколовшейся от взрыва городской стены была хорошо видна далёкая степь. Небо над ней клубилось тучами, изредка взрывающимися вспышками молний, и солнечный свет не мог пробиться сквозь мглу грозовой пелены уже которые сутки. Из-за этого казалось, что день и ночь сплелись воедино.
Бросив Плишке поводья, сотник спрыгнул с коня, разбрызгав в стороны потоки воды. Убрав намокшие волосы со лба, он отдал приказ:
– Венцеслав, Бажен, Любим обыщите со своими людьми город. И смотрите мне, чтобы не как в прошлый раз! Никаких пропущенных арбалетчиков, иначе голову оторву!
Три десятка воинов спешились и исчезли в развалинах, выполняя приказание своего командира.
– Мокша, Ждан вы со своими осмотрите кремль. Ищем годное оружие, снаряжение, ценности, реликвии. В общем всё как обычно.
Освободив от трупов небольшую площадку, часть дружинников развела костры и приступила к приготовлению пищи. К этому времени дождь уже почти закончился, только пасмурный день и громовые раскаты вдалеке напоминали о том, что стихия не унялась и всё ещё впереди.
Одноглазый Крив протянул Твердимиру плошку с кашей, но есть сотнику совсем не хотелось. Помешав ложкой содержимое тарелки, он поставил её на землю. Окружающие его воины ели молча, без разговоров, без таких обычных для привала шуток и смеха. Они давно перестали смеяться, ведь только одно единственное удерживало их вместе на этом свете – боевое братство, чувство родного человека рядом и дружеского плеча в бою. Одни против всех, вдалеке от родного края.
Уже четвёртый год русские полки, связанные кабальным договором, участвовали в походе монгольского военачальника Батыя на Европу. Уже который год проливали они свою кровь на чужбине, мечтая вернуться на Родину и понимая, что сбыться этому не суждено скорее всего никогда. Бежать было некуда, ведь за это ответят их семьи, родственники и друзья, оставшиеся дома. Вот и приходилось служить не за страх, а за совесть, храбро сражаясь со своими западными соседями и втайне желая разгрома монгольской армии. Они мечтали проиграть. Не это ли насмешка высших сил над сыновьями своими?
