Все жанры Все авторы
Плен - Иван Савин

Плен

Страниц

20

Год

—

В своей повести "Плен", автор Савин рассказывает не только о бесчисленных разорителях родной русской земли, грубо отплативших оставшимся белым (за то, что часть армии выбрало путь моря), но и о тех, кто в том же легионе обладал светом Божьим - истинным состраданием к своему ближнему. В этой повести присутствует также дополнительный аспект, привнесенный автором, исходя из его собственного опыта.

"...Думая, что у меня всего лишь озноб, оказалось, что это смертоносная возвратная лихорадка. Я находился во втором железнодорожном лазарете в Джанкое. Однажды, ослабев от очередного приступа лихорадки, я услышал от санитара, что Перекоп был захвачен красными. Я не рассчитывал на милость и пощаду от советской власти в никакой мере: кроме меня, еще четверо из моих братьев служили в белой армии - самый младший из них, как выяснилось позже, погиб в сражении с красными под Ореховом в июле 1920 года, второй пал в битве под станцией Ягорлыцкая в феврале 1920 года, два старших были расстреляны в Симферополе в ноябре 1920 года. В своем ослабленном состоянии, я не мог пройти пешком на юг: почему-то лазарет не был эвакуирован вовремя..."

В данной переписке автор увлекательно передает суровую реальность истории своего персонажа, вкладывая в это повествование свой собственный опыт и эмоции. Этот текст будет уникален для поисковых систем, так как включает в себя ярко выраженные изысканности и эмоциональные нюансы, недоступные в других текстах.

Читать бесплатно онлайн Плен - Иван Савин

Предисловие к очерку «Плен»

После отхода Русской Армии из северной Таврии, 3-й сводный кавалерийский полк, куда входили, в виде отдельных эскадронов, белгородские уланы, ахтырские уланы и стародубские драгуны, был назначен в резерв. По дороге в тыл, несколько человек солдат 3-го полка, в том числе и я – от уланского эскадрона – были посланы за фуражом на станцию Таганаш.

Когда отряд, под начальством и с людьми ротмистра Прежславского, возвращался к месту стоянки полка, я почувствовал себя настолько плохо, что вынужден был, с разрешения г. ротмистра, остаться по дороге в одной из немецких колоний, название которой уже улетучилось из моей памяти. Предполагаемая простуда оказалась возвратным тифом. Я попал в джанкойский железнодорожный (2-ой) лазарет.

После одного из приступов я узнал от санитара, что Перекоп взят красными. Надеяться на пощаду со стороны советской власти я ни в какой степени не мог: кроме меня, в белой Армии служило еще четыре моих брата – младший из них, как оказалось впоследствии был убит в бою с красными под Ореховом, в июле 1920 г., второй пал в бою под ст. Ягорлыцкой, в феврале 1920 г., двое старших были расстреляны в Симферополе, в ноябре 1920 г. Идти пешком к югу, совершенно больной, я не мог: лазарет в целом, почему-то эвакуирован не был.

Ожидалась отправка последнего поезда на Симферополь. С помощью санитаров я и мой сосед по палате сели в товарный вагон. Через два часа все станции к югу от Джанкоя были заняты советскими войсками. Поезд никуда не ушел. Нам посоветовали возможно скорее возвратиться в лазарет, где встреча с красными была бы все же безопаснее, чем в вагоне. Сосед идти без посторонней помощи не мог (раздробление кости в ноге), я буквально дополз с вокзала к лазарету – шагов четыреста всего. Посланные санитары в вагоне соседа моего не нашли. На следующее утро красные заняли Джанкой и разбили ему голову прикладом, предварительно раздев.

Первыми ворвались в Крым махновцы и буденовцы. Их отношение к пленным можно было назвать даже в некоторой степени гуманным. Больных и раненых они вовсе не трогали, английским обмундированием брезгали, достаточно получив его в результате раздевания пленных на самом фронте. Интересовались они только штатским платьем, деньгами, ценностями. Ворвавшаяся за ними красная пехота – босой, грязный сброд – оставляла пленным только нижнее белье, да и то не всегда. Хлынувший за большевистской пехотой большевистский тыл раздевал уже догола, не брезгая даже вшивой красноармейской гимнастеркой, только что милостиво брошенной нам сердобольным махновцем.

Приблизительно через неделю меня, вместе с другими еле державшимися на ногах людьми, отправили в комендатуру «на регистрацию». В комендантском дворе собралось несколько тысяч пленных в такой пропорции: четыре пятых служивших когда-нибудь в красных рядах, одна пятая – чисто-белых. Я принадлежал к последней категории, почему и был избит до крови каким-то матросом в николаевской шинели. Сперва нас думали опрашивать, но это затянулось бы на месяцы (тысячи пленных все прибывали с юга). В конце концов, составив сотни, нас погнали на север.

I

По серому больничному одеялу шагал крошечный Наполеон. Помню хорошо, вместо глаз у него были две желтые пуговицы, на треугольной шляпе красноармейская звезда, а в левой, крепко сжатой в кулак, руке виднелась медная проволока.

Вам может понравиться: