Все жанры Все авторы
Новаторы особого рода - Михаил Салтыков-Щедрин

Новаторы особого рода

Жанр: Критика

Страниц

15

Год

—

Михаил Ефимович Салтыков-Щедрин, знаменитый русский писатель, со своим особенным острым чувством юмора и сатиры, беспощадно раскритиковывал творчество некоторых писателей своего времени. Он считал, что романы, подобные «Жертва вечерней» Боборыкина или «Бродящие силы» Авенариуса, а также произведения Михаила Стебницкого, такие как «Некуда» и «Воительница», относятся к "клубничной литературе". Они, по его мнению, были наполнены банальной сюжетностью и поверхностными интересами, которые были особенно популярны в периоды общественных кризисов и разочарования в идеях.

Салтыков считал, что в такие эпохи процветает "секта клубницистов" - люди, лишенные глубоких идей, увлеченные преимущественно материальными и прозаическими интересами. Он считал необходимым изображать "умственный и нравственный хлам", включая и "безделицу", как результат всей системы общественных отношений. Однако в произведениях "клубничной литературы", включая роман Боборыкина, "безделица" становилась предметом изображения сама по себе, без связи с общественным строем.

Хотя Салтыков признавал важность и необходимость рассмотрения "безделицы" в контексте "умирающего миросозерцания" и выяснения причин ее "исторической устойчивости", он видел свою задачу в освещении этого явления сквозь призму сатиры их общемировоззренческого аспекта. В своих произведениях он беспощадно высмеивал "клубничную литературу" и раскрывал ее негативные аспекты, призывая к размышлению над причинами и последствиями таких проявлений в обществе.

Таким образом, Салтыков-Щедрин критически оценивал произведения, которые он считал бездушными и лишенными высоких идей. Он стремился показать, что подобная литература, фокусирующаяся на простых и поверхностных интересах, отражает духовное упадок в обществе. Своими насмешками и иронией, писатель подчеркивал важность идейности и интеллектуального развития, вместо сосредоточения на пустяках и "безделушках".

Читать бесплатно онлайн Новаторы особого рода - Михаил Салтыков-Щедрин

Могут ли представлять для литературы достаточный интерес биографии пустых и ничтожных людей? Вопрос этот разрешается нашей современною беллетристикою весьма разнообразно; должно, однако ж, сознаться, что в последнее время в ней заметна была наклонность разрешить его скорее в отрицательном, нежели в утвердительном смысле.{1}

Как ни переворачивайте умственный и нравственный хлам человека, все же это будет не более как хлам, то есть явление простое и малосодержательное. Исследуя его, анализ слишком скоро истощается и приходит к своему последнему слову; искусство, воспроизводящее жизнь, также не находит в нем достаточного материала для объяснения разнообразия жизненных положений. Есть такие положения, в которых присутствие ничтожества даже немыслимо, и именно те положения, которые представляют собою наиболее плодотворную сторону человеческой деятельности. Не лучше ли же оставить в стороне и предать забвению это бесполезное ничтожество, тем более что на изучение его и без того потрачено не мало труда и времени?

Несмотря на абсолютную верность этого взгляда, мы думаем, однако ж, что в нем есть весьма важная недомолвка, а именно: в нем упущено из вида то влияние, которое оказывает на жизнь общества присутствие в нем всякого рода праздных, скучающих, исковерканных и пораженных язвою мельчайшего самолюбия людей. Сам по себе взятый, хлам, конечно, не больше как хлам, но замечательна его историческая устойчивость, важно то, что нельзя сделать шагу в жизни, чтобы не запутаться в нем или, по крайней мере, не почувствовать его под ногами. Все это заставляет думать, что мир ничтожества стремлений, пошлости идеалов и распущенности мысли далеко не упразднен окончательно. Все, что можно допустить в этом смысле, – это то, что он постепенно разлагается и утрачивает ту кажущуюся творческую силу, которую он некогда выставлял вперед, как оправдание своего бытия; но отрицательное влияние его на успехи общества все еще громадно и даже едва ли не увеличивается в той же мере, в какой уменьшается влияние положительное.

Если мы примем на себя труд определить главные жизненные принципы, выработанные этим умирающим миросозерцанием, то легко убедимся, что все они вращаются около самого ограниченного числа представлений, между которыми едва ли не самую видную роль играют: необузданность воли, стремление подавить сознательную работу мысли, трудобоязнь и, наконец… клубника во всех видах и формах, как отдохновение от подвигов по части необузданности. Конечно, с таким запасом нельзя рассчитывать на многое в смысле положительном и творческом, но можно и даже очень можно воспользоваться им, как метательным орудием, весьма пригодным для затруднения общественного хода. Мало сознавать, что истина и право, в окончательном результате, всегда торжествуют; не надо упускать из вида, что за правом и истиной стоят живые люди, которые могут страдать и погибать, и что самый мир истины и права есть мир нарождающийся и потому окруженный обстановкою настолько колеблющеюся, что она еще слишком мало ограждает его от притязаний своеволия и необузданности.

Сопоставить эти два мира, показать их взаимное друг на друга давление – это задача не только не лишняя, но и поучительная. Почему пошлость и необузданность всегда и неизменно торжествуют? почему, за всем тем, это торжество только кажущееся, выражающееся исключительно во внешних результатах? Почему сознательное искание истины и права всегда и неизменно затрудняется? почему, за всем тем, оно столь же неизменно торжествует? Все это такие вопросы, уяснение которых далеко не может быть безынтересным для общества. Самая борьба, которая неминуемо возникает из этого сопоставления, представляет такой животрепещущий материал, из которого сама собою зиждется драма со всеми ее потрясающими и воспитывающими поучениями.

Вам может понравиться: