Убийство

№ 1

Панорамный план. Приближение: серый, снежный, зимний день. Всё, что находилось дальше первых нескольких метрах, покрыто тонким слоем снега и льда. В дымке тумана на уровне земли скрывалась замёрзшая пустошь. Сквозь завесу летящего снега впереди можно различить огромный особняк за высокой оградой в стиле шотландского деко. Здание на опоре, и что-то мигающее красным. Автомобиль фрунтлиции остановился у самого особняка.

Внутри особняка. Широкая комната превратилась в кровавую бойню. Стрелки на часах показывали «22:30».

– Господи, блядь, Иисусе. Это Мирошков? Я думал, такие как он умирают в своей мягкой постели от больной печени. Слышишь, Оли? – произнёс старший фрунт Вендиш.

Вендиш – молодой бурлебовиц, старший фрунт в форме. Пепельно-серая кожа, сильно раскосые глаза. Вендиш выглядел как звезда книги. Развязанный и дерзкий изгиб бровей. Он осмотрел место происшествия, переглянулся с инспектором. Инспектор посмотрел на него.

"Не зови меня Оли, идиот" – безмолвно ответил инспектор Олршарм.

Олршарм – пятидесятилетний пухлощёкий бурлебовиц в тяжёлом пальто. Олршарм присел на корточки, натянул резиновые перчатки и посмотрел на тело суровым взглядом.

Зверь порубил Мирошкова на кусочки. Коричневые линии внутренностей разбросаны на полу, как конфетти. На ковре, мебели, стенах следы буро-красной крови.

Внезапно у Вендиша зазвонил телефон. Это его женская особь.

– Вендиш слушает. Да, лапочка, – ему явно не нравится его подружка, – что? Нет. Я работаю. Послушай. Нет, послушай меня. Это не так работает. Я сейчас на работе.

Вендиш глазел на Олршарма.

– О, а теперь ты перешла к деньгам? Знаешь, что? Я сейчас в доме Мирошкова. Ага, его самого. Хочешь с ним поговорить?

Вендиш положил трубку возле лица Мирошкова.

Олршарм сухо повторил свои повседневные действия. Вендиш поднёс телефон к уху.

– Слышала? Он не хочет с тобой разговаривать. Потому, что он помер. Всё, я пошёл. Прими уже свои гормональные, – рявкнул Вендиш и сбросил, – Что там?

– Никаких следов пилы, или горелки. Тут не много осталось, но и дураку понятно, что сила рубящих и колющих ударов была не хилая. Даже кости расщепило.

Вендиш опустил глаза на Мирошкова и нахмурил лоб.

– Пойду осмотрюсь вокруг.

Тень Вендиша проходила по освещённым болезненным жёлтым светом коридору. Он исследовал окружающую обстановку. Когда он добрался до заднего флигеля дома, Вендиш обнаружил скрытую специфическую комнату – гностическую лабораторию.

Закрыв за собой дверь, Вендиш подошёл к шкафу, ощупывая стоящие на нём трофеи и инструменты. Ложки – больше похожие на метательные снаряды, – из длинных костей; браслеты из оленьего рога; подвеска из клыков благородного оленя; «Lakposht-e Pir»; бычьи рога; скелет нерождённого щенка; книги; ленточный магнитофон.

Фрунт щёлкнул магнитофон. Он услышал механическое пощёлкивание. Потом жужжание. Звук перемотки магнитофонной ленты.

Грязный, жёсткий, абразивный шум. Звуки жидкости, треск чего-то хрупкого, вопли, электрические разряды. Вендиш нахмурил лоб. Его бросило в дрожь от ощущения дежавю.

***

Когда мир превратился в порочную спираль, первое место, куда он подумал пойти – это трактир. Корсо всегда чувствовал себя комфортно в подобного рода месте. Довольно миленький посредственный бар, даже для пригорода. Там он праздновал лучшие – и худшие, – времена.