Тишина, полная звука. Уже здесь

Пролог. Падение в ноль

Я очнулся в тишине – такой густой, что она давила на барабанные перепонки.

Сначала подумал: глухота. Потом – смерть. Но боль в затылке и запах сырости убедили: жив. Пока что.

Открыл глаза. Серая пелена перед взглядом медленно рассеялась, обнажив руины. Не развалины после бомбёжки – нет, это было иное разрушение. Здания стояли целёхонькие, окна не выбиты, двери на петлях. Но всё… застыло. Будто кто‑то нажал «стоп‑кадр» на середине кадра и ушёл, забыв перемотать плёнку.

На стене дома напротив – тень от дерева. Только дерева рядом не было.

Я поднялся. Под ногами хрустнуло: рассыпавшиеся страницы. Наклонился, поднял один лист. Буквы плавали, не складываясь в слова. Словно язык помнил, как быть текстом, но забыл смысл.

– Ты видишь швы, – прозвучало внутри. Не голос. Скорее мысль, чужая и в то же время знакомая.

– Кто здесь? – спросил я, оборачиваясь.

Никого.

– Ты слышишь меня. Значит, уже начал видеть.

В висках застучало. Перед глазами вспыхнули символы:

Δ ∞ ⊕ ∅

Они повисли в воздухе, будто выгравированные в самом свете. Я протянул руку – и они втянулись в ладонь, оставив на коже призрачный след.

– Что это?..

– Код. Ключ и ловушка. Ты искал ответы. Теперь они найдут тебя.

Боль рванулась от затылка к глазам. Я упал на колени, сжимая голову. В сознании разверзлась пропасть, и в неё хлынули образы:

Лаборатория. Голубое свечение квантового реактора. Мой собственный крик: «Отключайте! Оно не подчиняется!»

Вспышка.

И – тишина.

Когда боль отступила, я лежал на том же месте. Но теперь знал:

Меня зовут Алексей Воронцов.

Мне было 38.

Я умер в лаборатории.

– Или нет? – прошептал я.

– Зависит от того, как определить «жизнь», – ответила тишина.

Я встал. На ладони всё ещё светился символ Δ.

– Что он значит?

– Изменение причинно‑следственной связи. Первый шаг.

– Куда?

– В мир, который ещё не решил, быть ему или нет.

Я сжал кулак. Символ впитался в кожу, оставив после себя лишь лёгкое жжение.

Где‑то вдали, за рядами неподвижных домов, раздался звук. Негромкий, но отчётливый – будто кто‑то провёл пальцем по струне гигантской арфы.

– Это граница, – сказала тишина. – И ты уже на ней.

Я сделал первый шаг.

За спиной, там, где только что лежала стопка рассыпанных страниц, из воздуха соткалась новая строка:

«Начало – это трещина. Конец – выбор.»

Глава 1. Швы реальности

Ветер не шевелил листья. Не потому, что их не было – потому что сами листья застыли в мгновении, лишённом движения.

Я шёл по улице, где время остановилось не вчера и не год назад, а вообще. Дома стояли как декорации к спектаклю, который отменили на полуслове. На подоконнике – чашка с недопитым чаем. На столе у распахнутого окна – раскрытая книга. Буквы на странице пульсировали, будто пытались собраться в слова, но забывали, как это делается.

– Ты видишь, – снова прозвучало внутри. Не голос. Скорее – мысль, просочившаяся сквозь трещины в сознании.

– Вижу что? – прошептал я, останавливаясь перед зеркалом в раме из потемневшего дерева.

В отражении – не я. Или не совсем я.

Лицо то же, но глаза… В них плавали символы. Δ, ∞, ⊕. Они кружились, как частицы в броуновском движении, то сливаясь, то разлетаясь.

– Это не отражение, – сказала тишина. – Это прогноз.

Я отшатнулся. Зеркало треснуло – не от удара, а будто само по себе, по невидимой команде. Трещина прошла ровно по центру, разделив лицо на две половины. Одна – моя. Вторая – чужая, с глазами, полными холодного света.