Гора и Город

Посвящается Манечке, моемуидейномуидеальному вдохновителю.

Верхушки гор тянулись ввысь, погружаясь в сизую дымку. Она, густая и влажная, еще не была облаками, но, постепенно плотнея, становилась ими. С поверхности глубоких темных озер в ущельях отделялись молекулы влаги и поднимались к небесам, рождая облака: неплотную вату, пропускающую рассеянный солнечный свет, или же похожие на густую сливочную пену золотисто-розовые клубы, или даже свинцово-черные грохочущие и сверкающие тучи. Но не рождались на этой фабрике самые страшные из всех видов облаков – лавовые. Никто не знал, откуда приходили они, изливаясь на землю огненными потоками и оставляя за собой лишь мертвый серый пейзаж застывших лавовых рек. Все живое, почувствовав их приближение, этот знойный дымный дух, срывалось с места и спасалось бегством. Но мало было тех, кто успевал укрыться… Однако уже давно нигде не появлялись эти небесные духи смерти. Так давно, что само их существование уже стало легендой, страшной сказкой для всех существ, рассказанной самыми древними из них.

Охотница сквозь горный туман вглядывалась в очертания Города, что растекся по долине на манер реки из огней, домов и живых потоков улиц. Дневной свет потухал во мгле. Охотница понимала, что она не успеет спуститься в долину до ночи, значит, придется ночевать на дереве, сидя на ветке и крепко привязав тело веревкой к стволу. С рассветом она вновь отправится в путь и уже к полудню будет в Городе. Ее красно-медные волосы раскидались по плечам нечесаными прядями. За спиной у нее был колчан с необычайно тонкими стрелами и изящный лук, а на поясе висела кожаная сумка, крышка которой была закрыта на ременной замок. Из этой сумки то и дело раздавалось жужжание, как будто майский жук бился в окно и никак не мог попасть наружу. Когда жужжание становилось слишком громким и досаждало Охотнице, она постукивала ладонью по крышке, и звук вмиг замирал, но лишь на какое-то время.

В полдень следующего дня Охотница, пахнущая хвоей и сыростью, вступила на мостовую. Толпа раздражала ее, ей хотелось как можно быстрее вновь оказаться в чаще, слышать крики диких птиц по ночам, дышать влажностью и ароматами трав, пить из ручья, быть наедине с самой собой и слышать собственные мысли. Но Город нужен был ей время от времени как источник средств существования. Сама бы она вполне смогла добыть себе пропитание и одежду, но были ситуации, в которых приходилось платить только монетами. Именно эта потребность и приводила ее к неизбежному и столь нежеланному столкновению с внешним миром.

Быстро преодолев омерзительные, полные крыс и мусора задние дворы окраин, Охотница нырнула в узкий проход в стене, не сразу заметный глазу, особенно в сумерках задворок. Этот факт делал проход потайным на всякий случай. Неслышными шагами прокралась она по темному коридору и оказалась внутри освещенной лавки со всякой всячиной. Стоявший в комнате Верзила вздрогнул и зарычал:

– Опять ты в кошки-мышки со мной играешь! Зачем так тихо подкрадываешься со спины?! Вот возьму и всажу в тебя нож от неожиданности!

Охотница рассмеялась:

– Ты не успеешь даже дотронуться до рукояти кончиками пальцев, полено неотесанное! – И снова громко и от души расхохоталась прямо ему в лицо, так он ее повеселил своим испугом!