Вещи, о которых мы не можем рассказать

Kelly Rimmer

THE THINGS WE CANNOT SAY

Серия «В поисках утраченного счастья»

Печатается с разрешения литературных агентств

Jane Rotrosen Agency LLC и Andrew Nurnberg

Перевод с английского Марины Манучаровой

© 2019 Kelly Rimmer

© Манучарова, М., перевод, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Полуголодный, полузамерзший и одетый в лохмотья священник, который вел мою свадьбу, оказался весьма изобретательным: он благословил кусок заплесневелого хлеба, полученного на завтрак, чтобы тот мог послужить облаткой для причастия.

– Повторяй слова клятвы за мной. – Он улыбнулся. В глазах защипало, но я произнесла традиционную клятву онемевшими от холода губами.

– Я беру тебя, Томаш Сласки, в мужья и обещаю любить, почитать и уважать тебя, быть верной тебе и не оставлять тебя, пока смерть не разлучит нас, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Я смотрела на свою свадьбу с Томашем как на маяк, точно так же, как моряк в бурном море устремляет свой взгляд на спасительный огонек на далеком берегу. В течение многих лет наша любовь давала мне силы жить, переносить все и бороться, и день нашей свадьбы должен был стать короткой передышкой от всех невзгод и страданий. Однако реалии того дня оказались совсем иными, и мое разочарование казалось больше, чем сам мир.

Мы должны были пожениться в величественной церкви нашего родного города. А вовсе не здесь, сразу за палаточным городком Бузулукского лагеря беженцев и военных, расположившись достаточно далеко от палаток, чтобы отвратительная вонь, исходившая от восьмидесяти тысяч отчаявшихся душ, не так сильно ощущалась в воздухе. Желание хотя бы на время избавиться от толпы и запаха стоило дорого: мы стояли на открытой местности, защищенные только ветвями куцей ели. Был не по сезону холодный день для осени, и время от времени с тяжелых серых небес падали крупные снежинки, чтобы растаять в наших волосах и одежде или создать еще больше грязи на земле вокруг наших ног.

Своих «друзей», окруживших нас, чтобы поздравить, я знала всего несколько недель. Все те люди, которые когда-то были важны для меня, оказались в концентрационном лагере, или умерли, или просто пропали. Мой жених неловко отказался от причастия – жест, который привел в замешательство бедного, доброго священника, но нисколько не удивил меня. Даже будучи невестой, я не смогла переодеться, на мне был единственный имеющийся комплект одежды, и к тому времени некогда простые процедуры – такие как купание – стали давно забытой роскошью. Нашествие вшей, охватившее весь лагерь, не пощадило ни меня, ни моего жениха, ни священника, ни кого-либо в небольшой толпе гостей. Все наше собрание постоянно двигалось и дергалось, отчаянно пытаясь унять непрекращающийся зуд.

Мои чувства притупились от потрясений, что было почти благословением, потому что, вероятно, это и спасло меня от слез во время церемонии.

Пани Кончаль была еще одной новоиспеченной, однако почти сразу стала очень близким другом. Она отвечала за сирот, и я трудилась вместе с ней на обязательных работах с момента прибытия в лагерь. Когда церемония закончилась, она вывела из толпы группу детей и одарила меня лучезарной улыбкой. Затем подняла руки, чтобы дирижировать, и вместе с импровизированным хором начала петь «Сердечну Матко» – гимн Возлюбленной Матери. Сироты, грязные, тощие и одинокие, как и я, в этот момент не казались грустными. Напротив, их полные надежды взгляды были сосредоточены на мне, и им не терпелось увидеть меня довольной. Мне ничего так не хотелось, как погрязнуть в ужасе моего положения, но надежда в невинных глазах взяла верх над моей жалостью к себе. Я заставила себя улыбнуться им всем яркой, гордой улыбкой, а затем дала себе обещание.