Найти Гуру

2006 год, Нью-Йорк

– Итак, Майкл, я бы хотел, чтобы вы вернулись к своим детским воспоминаниям. Какие отношения у вас были с вашей матерью? Я имею в виду вашу биологическую мать.

Мужчина, которому были адресованы эти слова, заметно напрягся, явно не ожидая такого вопроса. Весь его облик говорил о том, что он привык контролировать ситуацию вокруг себя. Хотя в данный момент ему пришлось признать тот факт, что управлять другими людьми совсем не то же, что взять под контроль личные эмоции и воспоминания. Собственно это и привело Майкла Морсона в кабинет одного из самых авторитетных психоаналитиков Нью-Йорка – Билла Хьюза. Так что после недолгих размышлений, он ответил на заданный вопрос:

– Я мало, что помню о ней. Все мои воспоминания основаны на каких-то далеких ощущениях тепла её тела, объятий, запаха волос и улыбки, с которой она иногда смотрела на меня. А в остальном, я знаю о ней только то, что мне рассказывала Кейтлин – моя приемная мать.

Психоаналитик внимательно смотрел на своего собеседника. Это была уже третья их встреча, но ему никак не удавалось понять, действительно ли Майкл доверяет ему как профессионалу. Хьюза не покидало ощущение двойного дна в этом человеке. Однако, решив не тратить время на свои внутренние сомнения, он перешел к следующему вопросу:

– Может, вы помните какие-то детали? Что с вами было с того момента, как умерла ваша мама и до того, как Кейтлин усыновила вас?

Майкл откинулся в кресле, на несколько секунд погрузившись в воспоминания, и продолжил свой рассказ:

– Она умерла, когда мне было пять лет. Официальная версия смерти – передозировка наркотиками. Думаю, так и было на самом деле. Мы тогда жили в Санта-Круз, в большом особняке, принадлежавшем моему деду, до того как он переехал в Нью-Йорк. Дом всегда был заполнен какими-то весьма сомнительными людьми, каждый день устраивались вечеринки, коктейли у бассейна, всё время играла музыка.

По утрам я просыпался, бежал на кухню и чаще всего завтракал среди горы грязной посуды, коробок от китайской еды, пиццы, и прочего мусора, которым после каждой вечеринки был завален весь первый этаж. На кухне и в гостиной часто лежали или сидели абсолютно посторонние люди, страдающие от утреннего похмелья или всё еще пребывающие под действием наркотиков. Порой они даже не могли внятно разговаривать и соображать, где именно находятся.

После завтрака я шел к бассейну, потому что только утром он был в моем распоряжении. К обеду, как правило, уезжали все, кто был на вечеринке прошлой ночью, а уже к четырем часам дня прибывала новая партия беззаботной молодежи, прожигающей деньги своих богатеньких родителей или ошивающейся около них публики. И всё повторялось изо дня в день. Хотя моей матери не было до меня особого дела, она запрещала мне плавать в бассейне, когда рядом нет взрослых, поэтому я просто сидел на краю и болтал ногами в воде. Затем шел в сад и играл там, в основном в полном одиночестве.

Вряд ли можно было запомнить всех, кто наведывался в наш дом в любое время суток. Иногда я заходил в туалет, когда думал, что там никого нет, и заставал там людей, нюхающих кокаин. Я никогда не видел, чтобы Лора – моя мама, принимала наркотики. Но думаю только потому, что она по-своему старалась оградить меня от этой части своей жизни.