Закон выживания

Сидеть в прохладном крошечном погребке, прислонившись щекой к стене – приятно. Томазина ощущала, как плотно облепила её тело намокшая от пота ткань нижней рубашки. Девушке хотелось, как в детстве, добежать до реки и окунуться в ледяную воду. Но она не в деревне. И давно уже не маленькая. Она выросла и живёт теперь во Флоренции – счастье, доступное лишь баловням судьбы и отчаянным смельчакам, посмевшим попытаться вырвать и для себя кусок сладкой жизни.

– Томазина! – послышался приглушенный толщей стен и потолка голос.

И вот её снова зовут. Она откликнется. Но не прямо сейчас: еще бы минутку посидеть в прохладе. Бастиан ей не хозяин. Господин, её настоящий господин, был ласковым с ней. А ведь она не была ему ровней. Хоть он и наряжал её, как благородную даму. Он тоже требовал многого – но он и отдавал не меньше. Господин любил её.

– Ты видела ту непутёвую? Снова она отлынивает от работы! Я не должен содержать эту крестьянку. Хватит с того, что я дал ей кров!

Дождавшись, когда грохот каблуков стихнет в глубине дома, Томазина тихонько выбралась из погреба и продолжила подметать пол. Завтра наступит уже скоро. Утро может оказаться судьбоносным.

Много мыслей, и каждую так трудно успеть ухватить. Самая назойливая, зудящая – о том, волосы растрепались. Томазина боялась, что её вид сочтут неопрятным. И саму девушку – недостойной работать в приличном доме. Торопливым жестом она поправила выбившийся каштановый локон и вошла в особняк.

– О, – выдохнула Томазина раздраженно.

Слишком много других, желающих, как и она сама, работать в этом доме. На первом этаже, у лестницы, толпились служанки. Среди них были юные особы, женщины с опытом и даже старуха в лохмотьях. Некоторые принесли с собой обёрнутые тканью корзинки, показать навыки кухарок. У Томазины не было ничего: ни опыта, ни пирога. Только желание делать работу по дому и получать за неё оплату. Девушка сощурилась и пристально осмотрела каждую из своих соперниц. Многие, уловив её взгляд, ответили ей тем же. Некоторые презрительно отвели глаза. Томазина шумно вздохнула, а затем подпёрла спиной дверь – ей и так хватало конкуренток, и она твёрдо вознамерилась не пускать больше ни одной.

– Благодарим… – донеслось с лестницы.

– Господин, я должна благодарить, – прозвучал сдобренный жеманностью голос, – служить и быть полезной и есть счастье.

– Гас-па-ди-и-ин, – передразнила шёпотом Томазина.

Зашелестели юбки, негромко и с достоинством препираясь, женщины решали, какая из них поднимется по ступеням следующей. Сразу несколько фигур принялись проталкиваться вперёд. Раздался скрипучий голос:

– Будьте благоразумны. Терпение – добродетельно.

Томазина огорчённо вздохнула, присмотревшись к нанимателю: он был стар, изысканно одет, и преисполнен самодовольства. Он нависал над столпившимися внизу женщинами, подобно хищной птице, хладнокровно выбирая самую аппетитную. Его взгляд скользнул мимо Томазины, не отметив ничего примечательного. Отчаяние на вкус вновь оказалось горьким. Девушку потянуло прочь из этого дома. Но уйти, сдавшись так скоро? Непозволительно.

Когда Томазина поднялась по ступеням вверх, она желала только поскорей со всем покончить. Её собеседник вежливо предложил ей присесть. Девушка рухнула на стул: волнение выпило все её силы. Старик принялся задавать вопросы, ничем не выражая своего интереса к ответам. Он даже не глядел на неё, уделяя внимание лишь пометкам в крошечной книжице.