Барон Унгерн – одна из самых таинственных и «культовых» фигур Гражданской войны. Буддийские ламы считали его воплощением божества войны, а большевики – «первобытным чудовищем».
Историки и биографы рассматривают Унгерна через призму «остаточных» документов, сомнительных воспоминаний и свидетельств. Контекст архивариусов рождает весьма плоский образ. Единственное, что можно заключить, что барон был человеком далеким от здравого смысла. Остальное додумывают люди, отдаваясь неукротимому течению фантазии, а сон разума, как известно, рождает чудовищ.
В конечном итоге в образе Унгерна перед нами предстает парадоксальный, а лучше сказать, «безбашенный» персонаж, этакий романтичный «отморозок». Одних это заводит, других пугает. Однако все эти «картинки» весьма далеки от оригинала. Интересно, что барон Роман фон Унгерн-Штернберг по рационализму и взвешенности превосходил всех изучающих его историков вместе взятых, ни один свой шаг, свой «перформанс», он не делал на импульс. Почему?
При встрече в Монголии с известным писателем-оккультистом Фердинандом Оссендовским, Унгерн рассказывал: «Свою жизнь я провел в сражениях и за изучением буддизма. Дед приобщился к буддизму в Индии, мы с отцом тоже признали учение и исповедали его».
Именно этот факт должен стать отправной точкой в анализе личности барона. Роман Фёдорович не просто был буддистом – он исповедовал очень удивительное буддийское философское учение – читтаматра, столь популярное среди тибетских лам. Эта доктрина имеет сложнейшую систему логики и полагает объективную реальность плодом воображения субъекта. Иными словами, Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг, следуя учению читтаматры, должен был находиться в убеждении, что окружающий его мир является всего-навсего игрой его ума, убеждение в чём является, согласно этой буддийской доктрине, первым шагом на пути к нирване, высшей форме духовного освобождения. Однако первый шаг – самый сложный. Тибетские ламы, например, утверждают, чтобы «уверовать» в то, что всё является сновидением, нужно просто плыть по течению жизни, довольствуясь ролью безучастного наблюдателя – без желаний, без амбиций, без целей.
И Роман Фёдорович, следуя этой мудрости, в молодые годы отдался дрейфу: военная карьера без особых скачков текла своим чередом, а барон в это время смотрел вглубь себя. В каком состоянии тогда находился фон Унгерн-Штернберг, можно судить по характеристике барона Петра Врангеля, которому «посчастливилось» одно время быть командиром «буддиста»:
«Оборванный и грязный, он спит всегда на полу среди казаков своей сотни, ест из общего котла и, будучи воспитанным в условиях культурного достатка, производит впечатление человека, совершенно от них оторвавшегося. Оригинальный, острый ум, и рядом с ним поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор. Поразительная застенчивость, не знающая пределов расточительность».
В июле 1913 года Унгерн вдруг выходит из дрейфа. Он подаёт в отставку – тогда барон был в чине сотника в 1-м Амурском полку Забайкальского казачьего войска – и уезжает в монгольский город Кобдо. Формальная цель Унгерна – присоединиться к монгольским повстанцам в их борьбе против Китая. Подобная импульсивность для человека, исповедующего буддийскую систему читтаматра, весьма удивительна. Вероятно, в основе этого поступка лежала куда более весомая причина, нежели желание помочь монголам. Вряд ли Роман Фёдорович так легко пожертвовал военной карьерой в Российской империи ради того, чтобы поступить на монгольскую службу. Причём в полной мере поучаствовать в освободительной войне монголов ему так и не удалось – там воцарился мир.
