Кладбище пропавших голосов

Из показаний сестры

Когда я вышла из дома, Истэрии и след простыл, хотя обычно в это время она сидела на траве недалеко от лавки местного книготорговца и читала одну из книжек, которую тот давал ей бесплатно на время за то, что она помогала его дочери с писательством. Все всегда говорили, что у Истэрии талант в написании баллад и легенд, с чем я не могла не согласиться. Вспомнить хотя бы ее историю про бравого рыцаря, сразившего своим двуручным мечом трехглавого змея, прилетевшего прямиком из Гримдира. И хотя матери не нравилась тематика книг Исты, она никогда не была против любви сестры к написанию произведений. Все началось тогда, когда Истэрия познакомилась с Дариэлем, снежным эльфом, приехавшим к нам на учебу в академию. Снежных в наших краях было очень мало и его внешний вид очень заинтересовал мою сестру. Она даже хотела написать книгу, где главным героем будет кто-то подобный ему, кто-то кто поехал бы на учебу в другой край и нашел там свою любовь. Найти же любовь у нас всегда было трудной задачей, так как характеры местных жителей вызывали вопросы. Многие наши соседи все еще не могли привыкнуть к тому, что магия в эльфийском государстве теперь под запретом, если, конечно, с ее помощью не расследуют дела или лечат.

Так вот, я вышла из дома и огляделась в поисках Истэрии, которой почему-то рядом не оказалось, что сразу показалось мне странным. У родителей был договор о том, чтобы отец приезжал домой с ярмарки не позднее шести вечера, так что сестра всегда оставалась на улице, чтобы его подождать. Я хоть и говорила ей, что можно ждать дома, она лишь отмахивалась и шла в книжную лавку за очередной книжкой про приключения древних героев и героинь.

– Истэрия! – позвала я, пройдя немного вдоль дома, – Иста! – ответом мне было дуновение ветра и карканье ворон, сидящих на ветках старого дуба, растущего рядом с нашим домом, – домой может пойдем? – меня очень смущало то, что ее нигде не было, так что я начала за нее переживать и вновь позвала по имени, – Истэрия?

Я двинулась в книжную лавку, надеясь на то, что сестрица решила скоротать время там, а не на улице. – А Истэри здесь? – я постучала в тяжелую деревянную дверь, после чего заглянула внутрь, – я просто не могу ее найти.

Из-за одного из шкафов, полного книг про историю нашей империи, показался полноватый эльф с усталым взглядом и волосами цвета соломы, завязанными в тугой хвост. Он оглядел меня и покачал головой, прислонившись к стене.

– Ушла больше часа назад. Взяла книжку со сказками и ушла, ничего не сказав, – в голосе торговца послышалось раздражение, – могла хотя бы спасибо сказать.

– Не похоже на нее, – задумалась я, – она же обычно…

– Да какая разница, – тот махнул рукой, – она ушла.

От его резкого тона мне стало не по себе, так что я решила поскорее убраться из лавки.

– Где же ты, – бубнила я себе под нос, – найду, уши надеру.

Обойдя еще парочку ближайших лавок, куда обычно заходила сестра, и не найдя ее, я наконец решила поговорить с матерью. Истэрия никогда не сбегала из дома и всегда выполняла наши домашние правила, но бунтарский характер время от времени давал свое. Этот невысокий сорванец в юбке не давал покоя никому из соседей своими песнями под окнами и попытками над кем-то пошутить. Иногда у меня складывалось впечатление, что у нее есть сестра-близнец, послушная, добрая и необщительная, которая всегда выполняла поручения матери и отца. Соседи знали одну Истэрию, а родственники совершенно другую. Я побежала к дому, попутно пытаясь придумать, что мне сказать маме. Иста сбежала? Ушла гулять с друзьями? Нашла себе парня и пошла к нему? Все эти варианты могли не просто разозлить нашу и так вечно недовольную мать, они могли привести ее в бешенство. В нашей семье было строго-настрого запрещено начинать с кем-то отношения, не достигнув семнадцати лет, так что, если бы сестрица ушла гулять с кем-нибудь, кто ей нравился, родители бы ее серьезно наказали. Чаще всего наказаниями занимался отец, который тут же, узнав о какой-нибудь нашей оплошности, хватался за прут, лежащий на стуле у входа в их с матерью спальню. Помню, однажды, когда мать уехала на ярмарку со своей знакомой из Северного района, отец позвал Истэрию к ним в спальню, после чего я видела ее плачущей под лестницей. Не знаю, что он ей наговорил и бил ли он ее, но сестра выглядела очень потерянной. Со мной тоже такое было. Я помню звук, разрезающий воздух, боль, пронзающую спину и его угрюмое лицо. Однако родители нас с сестрой любили, даже несмотря на их методы воспитания и наши ошибки. Мы были не единственной семьей, где на детей поднимали руку, поэтому я не имею право осуждать мать с отцом, мы никогда не были идеальными в отличии от нашего младшего брата, родного сына тех, кто нас приютил и кого мы полюбили как родителей.