Любовь средь ледников

Где-то вдалеке вновь раздался рев, из-за которого молодая эльфийка поежилась и укуталась в шерстяную старую накидку из медвежьей шерсти, висящую на ее худых плечах. Черная безжизненная пустыня, по земле которой она ступала босыми ногами, казалось, не имела ни конца, ни края. Тьма поглощала каждый сантиметр этого жуткого, полного отчаяния и мрака, мира, не оставляю свету и шанса протиснуться между черными тучами, покрывшими все, и без того серое, небо.

Фэйлэр, твердила она себе, глядя под ноги и стараясь не замечать тени, приближающиеся к ней со всех сторон, не убегай от своей судьбы, помни, кто ты и кем будут твои дети. Дети, которые жду тебя дома, надеясь, что ты не забудешь о них вновь. Они верят, что ты вернешься домой. Верят, что картины не затянут тебя с головой, а отпустят к ним, дадут возможность о чем-то поговорить или куда-то сходить. На глазах девушки выступили слезы, ее малыши и так растут практически без матери, а тут еще и духи прошлого готовы забрать ее себе, оставив их жить с глуповатым, думающим лишь о своем благополучии, отце.

– Не бойс-с-с-ся за них, – из-за под черной мертвой сухой земли послышался мягкий шипящий голос, – я вижу их будущ-щ-щ-щее. Твоя дочь будет как ты, но в разы с-с-с-сильнее.

– Что ее… что их ждет? – земля вновь задрожала, но ответа не последовало, – что их ждет, Тиадрин? – повторила вопрос эльфийка, – что ждет моих детей?

– Любовь, – из-за образовавшихся в сухой мертвой земле трещин было стало нечто, покрытое зеленой чешуей, – они обретут любовь на вс-с-сю жизнь.

– А они…пойдут по моим стопам? – голос Фэйлэр задрожал, – скажи, что нет. Пообещай мне, что нет! – и вновь тишина, – ты обещал мне помочь! – даже земля перестала дрожать, – Тиадрин!

Тьма окружила девушку, не давая выбраться из западни, куда она забрела по своей воле. Вокруг не было ничего, даже мрачной пустыни, лишь черная пустота и виднеющиеся вдалеке скалы.

– Ты же не хочешь ос-с-статься здес-с-с-сь, пока тебя ждут там? – огромный зеленый змей, чья голова была покрыта перьями как у разноцветных птиц, выползло из темноты и нависло над девушкой, – тебе уже пора закончить эту картину, а не с-с-с-сидеть здес-с-с-ь вечнос-с-с-сть.

– Ты прав, – вздохнула Фэйлэр, даже не взглянув Тиадрину в глаза, – просто там…там не мой мир, мой мир здесь, внутри этого клочка бумаги, покрытого черной краской и слоем пыли. Я понимаю это. Я знаю это. Но я не могу здесь жить. Хотя мне надо. Мне надо навсегда переместиться в мир страха, боли и отчаяния. Но моя семья…она же в самой светлой части Аведлира.

– Иди, – Тиадрин одобрительно кивнул головой, –тебе пора, – змей вновь скрылся в темноте, – ничего не бойс-с-ся, Фэйлэр. И люби детей. Им ещ-щ-щ-ще жить и жить.

– Я не хочу, чтобы с ними было то же самое, что со мной, – эльфийка с грустью взглянула на исчезающий во тьме змеиный хвост, – последний вопрос, а они узнают правду?

– О том, кто они? Да, – раздалось из черной пустоты, – но не с-с-с-скоро.

Девушка закрыла глаза и подняла голову к небу, чувствуя, как слабый холодный ветер гладит ее бледную тонкую кожу. Она знала, что чему быть, того не миновать, но ей хотелось отдалить как можно сильнее тот момент, когда сын с дочерью все поймут. Пусть лучше они живут в неведенье о своем происхождении, влюбляются и женятся. Гримдир – это не то место, куда можно поехать на лето, вместо моря.