Разве я сторож брату моему?

Глава 1.

«Со мной такого не может произойти», – повторяла я мысленно, сильнее сжимая липкий от грязи и пота поручень. На уровне живота в такт движению автобуса качалось одутловатое лицо женщины. Под ее складчатым подбородком висела засаленная маска. Мое лицо было закрыто до самых глаз, в сумке лежал антисептик.

Но теперь это не имело особого значения. Коронавирус меня почти не волновал – я ехала в противотуберкулезный диспансер.

Ситуация казалась нелепой. Я преподавала в вузе, а по вечерам вела тренировки в фитнес-клубе. Образ жизни здоровее не придумаешь, круг общения – тоже. Какой может быть туберкулез? Участковый терапевт сочувственно покачала головой: ничего не поделаешь, флюорография плохая, нужна консультация фтизиатра.

Я заказала такси – общественный транспорт всегда вызывал брезгливое чувство. Но то ли таксистам не понравился конечный адрес, то ли просто день для меня не задался, и все водители были заняты – машину я безуспешно прождала полчаса.

Окончательно разозлившись, пошла на автобусную остановку. Преодолела отвращение и шагнула в салон через облако пыли и выхлопных газов. Единственное свободное сидение с торчавшим из порванной обшивки паролоном заняла вошедшая передо мной женщина. Сиденье жалобно просело под ее весом.

Я встала рядом. Для самоуспокоения – ведь так важен позитивный настрой, чтобы все прошло удачно! – убедила себя, что ехать стоя лучше: можно смотреть в приоткрытую форточку и дышать воздухом, которого не доставало пассажирам сидячих мест.

Но когда на очередной остановке в автобус ввалилась толпа студентов и едва не сшибла меня с ног, маленькая искусственная идиллия закончилась. Я приехала в диспансер растрепанная и злая.

На входной двери висела табличка «Вход строго в маске». Внутри через каждые десять метров – флакончики с обеззараживающей жидкостью. Я облила ей руки и решительно двинулась к кабинету врача, намереваясь очистить свое имя от подозрений в неприятной болезни. Не тут-то было. Коридор переполняли мигранты и маргинального вида личности с впалой грудью и сутулыми плечами. Очередь к фтизиатру – как в советскую булочную.

Три часа ожидания. Рентген. Компьютерная томография легких. Унизительная процедура сдачи мокроты в кабинке с символом «биологическая опасность». Все это показалось мне достаточным испытанием, так что когда я, наконец, вошла в кабинет врача, у меня не было никаких сомнений в вердикте «здорова». Заслужила, в конце концов.

Я ждала, пока мужчина в белом халате поднимет на меня лицо, склоненное над снимками, изобразит извиняющуюся улыбку и отправит домой. По белому подоконнику за его спиной флегматично ползла муха. Чтобы скоротать время, я следила за тем, как она потирает тонкие черные лапки и медленно продвигается к горшку с геранью. Наконец врач посмотрел на меня поверх очков, и складки на его лбу собрались в гармошку.

– Ну что, дорогуша, все плохо. У вас туберкулез, причем с распадом. Лечиться надо, и очень серьезно. С сегодняшнего дня начнете принимать таблетки, и будем решать вопрос о вашей госпитализации. Больничный будет примерно на полгода.

Реальность перевернулась, и герань теперь росла сверху вниз, а земля грозилась вывалиться из горшка. То ли из моих стоп, то или из самой земли под бетонным полом поднялась волна жара. Веки плавились и растекались по щекам, жгли губы. Образ, который я создавала, работая годами с утра до поздней ночи – образ спортивного никогда не унывающего интеллектуала, которому все по силам – рассыпался в один момент.