Когда проснётся ангел

Настя бежала прочь от дома, от мужа, который в пьяном угаре переставал различать реальность и бред. Хмель превращал его в зверя лютого и беспощадного, переворачивая всю сущность его человеческую с ног на голову.

Солнышко днём растопило снег, а вечерний мороз превратил тропинку в гладкую конькобежную дорожку. Настя старалась придерживаться её края, там было не так скользко. Яблони, протягивая свои ветки, пытались зацепить испуганную беглянку то за волосы, то за тонкий халатик, (убегая от мужа, она не успела накинуть на себя что-то тёплое). Корочка льда, ломаясь, под ногами, издавала такой оглушительный треск, что Насте казалось, будто её шаги слышат на километры вокруг. В начале весны вечера особенно тихи. Вьюги и метели остались далеко позади, а певчие птицы ещё не вернулись из тёплых стран, листвы ещё нет, и ветру нечем шуметь в кронах деревьев. Видно поэтому, каждый звук, даже тихий, уподоблялся грому.

Чёрное небо без единой звёздочки окутывало продрогшую землю безмолвной безграничной пустотой. Старая липа у ворот, стоящая рядом с фонарём, пытаясь заполучить для себя весь свет от яркой электрической лампы, возомнила себя единственной, имеющей право на такую роскошь. Свои ветки-сети она распределила так искусно, что даже самый далёкий, самый маленький сучок, получал свою порцию ярких лучей. Настя запыхалась и замёрзла, пока добралась до дома своей единственной подруги. В темноте споткнулась о кошку, сидевшую на крыльце в ожидании, когда хозяева впустят её в тёплый дом. Та, не предполагавшая такого вероломства, завопила на обидчицу во весь голос и сорвалась с места, по пути опрокинув пустое ведро. Катясь по ступенькам, ведро грохотало так, будто поезд сошёл с рельсов.

На шум вышла хозяйка, зажгла свет и открыла дверь.

–Батюшки святы! – запричитала она, – Заходи скорее, замёрзла ведь!

Быстро сняла со своих плеч пуховую шаль и закутала в неё Настю, а та, молча вошла в дом, и сразу прильнула к тёплой изразцовой печке – хозяйской гордости. Насте было и стыдно, и горько за то, что такие поздние посещения становились всё чаще и чаще, но что-то изменить она была не в силах. Её подруга мигом заварила ароматный чай и, отсчитав в рюмку капли пустырника, протянула дрожащей гостье.

–Пошли на кухню, чаем греться будем! – сказала хозяйка, а сама вздохнула и покачала головой.

Встретив во взгляде подруги немой вопрос: «Ну, сколько ещё ты будешь это терпеть?», Настя предупредила все её нравоучения:

–Мил, только не начинай. Я знаю всё, что ты сейчас скажешь, и понимаю, что в чём-то ты права, но давай сегодня без этого, мне и так тошно.

Мила возмущённо подпёрла бока и уже открыла рот для возражений, но Настя отрезала:

–А то сейчас уйду.

Хозяйка дома махнула рукой, поняв, что спорить бессмысленно, взяла за плечи подругу, проводила на кухню и усадила её за стол, сама же присела напротив со словами:

–Нет, вы только посмотрите на неё! Уйдёт! И куда ты уйдёшь? Вокруг на пять километров только дикие волки живут, а самый дикий из них – твой муженёк. Ладно, не буду я тебя мучить своими причитаниями, пей чай, согревайся.

–Мил, может, сделаешь свой глинтвейн? Я думаю, что одним чаем мне не спастись, – попросила Настя, которую била мелкая дрожь.

–Твоя правда. Давай, подруга, почаёвничаем чем-нибудь покрепче.