Бадарма

До приезда в Усть-Илим даже не знал, что есть в языке такое мускулистое, упругое слово «Бадарма». Не хочет стоять среди других, бьёт копытом и всё норовит выскочить из словесного ряда. Да вот уж выскочило – понеслось вскачь по камням, напролом, как дикая кобылица, не признающая никаких наездников.

Скоро выяснилось, что есть такая лихая речка, недалеко от города, до сих пор не покорённая водниками. Разные группы смельчаков пытались оседлать её, но даже в «большую» весеннюю воду плоты разбивались о камни в главном пороге. Непроходимый он и – точка.

Говорили, что пробовать более лёгкие судёнышки – байдарки и лодки тем более не стоит. Поток в сужении скручивается жгутом, где любая лодка сразу и неизбежно перевернётся.

Разговоры разговорами, но пока сам не попробовал… В общем затаил я зуб на кобылицу Бадарму. В бедовой голове бедовые затеи загораются легко, с первой спички. Нет, даже без спичек – от одного только трения мыслей. А что нам, морякам, – какие проблемы? Никаких. Возраст самый подходящий для таких затей, семья еще не замышляется. Полнейшая безответственность перед миром. Когда, если не сейчас?

– Разве мы с тобой не джигиты? – спрашиваю верного друга Витю, надёжного как железный лом.

Но друг не любит ломовых вопросов, требующих прямых ответов. Он, как мудрый китайский философ, предпочитает выждать. Пожимает плечами, улыбается.

– Хорошо, пусть не джигиты. Зато таёжники. А это ничуть не хуже. Где нас с тобой кривая не таскала? И в огонь ходили, и в воде сколько раз вымачивались… Что же мы с тобой – перед какой-то речушкой отступим? Не бывать такому! Или ты что-то другое думаешь?

– Чего спрашивать? Куда ты, туда и я. Сам знаешь.

Это правда – знаю. И на душе легче. Когда мы вдвоём, уже проще найти подходящих ребят, подкинуть им бациллу сплава по канализации – талые вешние воды, они такие и есть.

И вот подвинулось к весне. На улицах прибавилось народу и грязи. Воробьи галдят, купаются в лужах. Газета «Усть-Илимская правда», где я работал в свободное от походов время, упорно утверждала, что ширится, ширится, вот уж расползлось до чудовищных размеров (не дай Бог лопнет!) социалистическое соревнование. Ударными темпами народ строил коммунизм и гидроэлектростанцию.

А тем временем в общежитии, что на улице Романтиков, набирала обороты подозрительная возня, явно не имевшая ничего общего с великими свершениями. Собиралась молодежь, обсуждала какой-то такелаж, говорили про уключины, а девушки шили некие «гондолы» сомнительного назначения. Вот и пойми попробуй, что на уме у комсомольцев.

Тут надо сделать одно важное сообщение, особенно окрылявшее меня в затеянном предприятии.

В Таллинском спортклубе, где я когда-то проводил много вечеров, приходилось общаться с настоящими водниками, ходившими по бурным рекам Лапландии и Кольского полуострова. Рассказывали такое! – дух захватывало. Звучало незнакомое слово «катамаран». Сейчас это хорошо известное надувное судно, много раз усовершенствованное, способное выдерживать тяжелые нагрузки, удары о камни. А тогда это была новинка. Журнальная вырезка с чертежами приехала со мной в Сибирь.

Соорудить простейший катамаран можно даже здесь, в краю, далёком от привычных благ цивилизации, где не купить хорошего рюкзака, а болотные сапоги были «ба-альшой дефицит».