Сэр Гавэйн и Зеленый Рыцарь

После приступа, долгой осады и падения Трои,

Преданной пламени и обращенной в персть1,

Тот самый, кто сплел тенета2 темной измены,

Был осужден и оправдан, ославлен и обелен.

Это он прозывался в эпосах принцем Энеем:

Племя его и поныне попирает Запад пятой,

Овладев в оны дни окаемными островами.

Где раскинуться Риму – Ромул резвою рысью,

Громоздит на холмах гордый каменный град:

В честь него наречен – носит надменное имя.

Таций в Тосканию – ставить тесовые терема,

Лангобард лощины Ломбардии одевает в леса,

Флот свой за море франков ведет Феликс Брут,

И блистая встает перед ним бугристый Британии

Брег:

Кровь рекой, вино веселья

Здесь текут из века в век,

Стороною от спасенья,

Ибо в ад впадает грех.

Бодро, бесстрашно барон наш Британией правил,

И взошли от его борозды мощные братья-бойцы.

Даровиты, двужильны, да только дерзали без меры -

Через них мы немало испытали невзгод и напастей,

Зато же и дивных чудес, на зависть землям чужим.

Хоть и крепкими кладисты наши края королями,

Благородством особым от них отличался Артур.

От великих времен тех веками ходили в народе

О приключениях, подвигах и о походах преданья,

И откровенье одно об отчаянном рыцарском испытаньи.

Сядьте кругом и слушайте дивное наше сказанье,

Про турнир, о коем темные толки докатились теперь

И до нас -

Соразмерную старую повесть,

Строгим слогом, звучавшим не раз,

И затверженным мною на совесть,

Без потаек и без прикрас.

Рождество и Крещенье гуляет король в Камелоте;

Дом Артуров открыт для дворян и для дам,

Круглый стол в тронном зале, с ковшами – князья,

Там веселие вволю, в чаши пенное льется вино.

Где раскинулся луг, бьются рыцари на ристаньях,

Хрип коней, хруст щитов, леди в ладони – хлоп!

Ввечеру всей гурьбой ворочаются в замок:

От заката и заполночь в замке песни звенят,

Раздаются радостные Рождественские гимны.

Пятнадцатый день, почитай, празднуют святки:

Днем в доспехах дерутся, ночи с дамами в танцах,

Залы замка да галереи знай гудят да грохочут,

Сияют пылом каминов, порывом паникадил.

Хорошее, храбрее князей еще под Христом не ходило,

Дамы и добродевы дивной красы, наподбор,

И пылкий король, кипучая кровь с молоком,

Ибо в нежных еще, в невинных летах народ,

Ей же ей!

Не бывало в Божьем свете,

Светлым счастием пьяней

Посреди пиров, чем эти,

В поле битвенном вольней.

А гость новый к ним в гости3 идет, Новый год,

На возвышье вдвое и яств подают, и вина -

Вот король показался, колонной за ним князья,

Все примолкло, пресеклося и пенье в часовне;

Из кута, там где клир, клубами катятся клики -

Под сводами гулко гремят голоса: «Новый год!»

«С Новым годом!» гостей государь поздравляет:

Отзываются хором в хоромах «Во имя Христа!»

Разбредаются рыцари в разные стороны и раздают

Дамам прекрасным подарки, и пытаются, прыская,

Дамы узнать-угадать, в которую же руку укромно

Рыцарем спрятан сюрприз, спорят, смеются.

Проигравшие платят с пылающими щеками,

И на обмене теряя, отдают они лаж4 охотно.

Вот, свежей водою умыты, важною вереницей

Ступают к скамьям, за дубовы садятся столы,

Всяк по заслугам своим, знатности али званью.

От Гвиневры-красавицы по гриднице – грев5,

Сидит, что свеча горит, в кресельце синего бархату;

То тулузская ткань над нею, по ткани тисненный узор,

Сень6 снизана самоцветами, что ни сторговать,

Ни сметить.

Нет милее ее, хорошей,

Ни во сне, ни на белом свете,