Журнал «Парус» №72, 2019 г. - Михаил Назаров, Еп. Виссарион Нечаев

Журнал «Парус» №72, 2019 г.

Литературный журнал «Парус», олицетворяющий богатство русской словесности, открывает свои виртуальные двери для всех ценящих творчество и культуру нашей страны. Мы с гордостью утверждаем, что наша уникальность заключается в сочетании академической строгости и магии художественного слова, что является нашей главной задачей и намерением.

«Парус» представляет собой платформу для авторов, живущих в самых различных уголках России – от столичного энергетического центра Москвы до исторических городов, таких как Ярославль и Армавир. Мы с удовольствием подчеркиваем, что среди нашего авторского и редакционного состава есть ученые и практики, представляющие южно-русскую литературоведческую школу, что дает нам право именоваться «учёно-литературным» изданием, как отметил И. С. Аксаков.

Наши рубрики созданы с целью отразить в динамичных портретах актуальные процессы в литературе: сюжеты поэзии и прозы, анализ исторических этапов литературы, критические рецензии, культурные мероприятия и увлекательные диалоги с читателями. Мы активно стремимся выявлять и поддерживать новых и перспективных авторов, будь то прозаики, поэты, критики, литературоведы, историки или философы.

Напоминаем, что взгляды редакции могут не совпадать с мнениями отдельных авторов, что создает пространство для разнообразных и многообразных литературных дискуссий. Присоединяйтесь к нам, чтобы вместе раскрывать уникальные миры литературы и искусства.

Читать бесплатно онлайн Журнал «Парус» №72, 2019 г. - Михаил Назаров, Еп. Виссарион Нечаев

Цитата

Аполлон МАЙКОВ


ЗИМНЕЕ УТРО


Морозит. Снег хрустит. Туманы над полями.

Из хижин ранний дым разносится клубами

В янтарном зареве пылающих небес.

В раздумии глядит на обнаженный лес,

На домы, крытые ковром младого снега,

На зеркало реки, застынувшей у брега,

Светила дневного кровавое ядро.

Отливом пурпурным блестит снегов сребро;

Иглистым инеем, как будто пухом белым,

Унизана кора по ветвям помертвелым.

Люблю я сквозь стекла блистательный узор

Картиной новою увеселять свой взор;

Люблю в тиши смотреть, как раннею порою

Деревня весело встречается с зимою…

(…)

1839, Санкт-Петербург

Художественное слово: поэзия

Влад ПЕНЬКОВ. То, что где-то выше

СТАРШИЙ, МУЖИЦКИЙ


Снег ты мой, снег.

Старший. Мужицкий.

Саночек бег.

В брюхе кружится.

Дома портки

Гритта стирает.

Души легки.

Плоть умирает.


Слёзы из глаз.

Снег на ресницах.

Горы колбас.

Небо на птицах.


АКУТАГАВА


Люблю литературу

и долгую, что сны,

осеннюю фигуру

осенней же сосны.


Люблю совсем не славу,

а тот короткий миг,

когда Акутагаву

я вижу среди книг.


Когда заходит солнце

и чуть плотней в лучах

и силуэт японца,

и горечь на губах.


В поэзии нет смысла, —

японец говорит, —

она лишь коромысло

для счастья и обид.


Померкшие пучины.

Во мне и вдалеке

взгрустнувшие мужчины

над чашками сакэ.


BEETHOVEN OP. 69


Когда – особенно – закат.

…и ты как будто умираешь,

и ты как будто виноват,

но этого не понимаешь.


Вокруг колышется трава,

она застигнута закатом.

Из вас троих она права

одна. Она не виновата.


ВЛАДИВОСТОК 1970


Из снега месяц слепленный,

как баба в январе.

Ах, как поёт «Лед Зеппелин»

в России, во дворе!


Ребята курят всякое.

Ни горя, ни невзгод.

Ведь ты не будешь бякою,

семидесятый год?


Мне песней колыбельною

английский этот рок

над мачтой корабельною.

Балдей, Владивосток!


Туфтою ресторанною

грохочет ресторан.

Но эту песню странную

принёс мне океан.


Не вздохами, не верезгом

идущий снег пропах,

пропах он красным вереском

в девчачьих волосах.


Жму руку вам пацанью я,

мальчишки этих лет,

спасибо вам за дальнюю

дорогу и билет


на хлипкое судёнышко —

советский цеппелин,

за семечко, за зёрнышко,

за землю наших глин.


Спасибо вам, хорошие,

за то, что стонет двор,

тот, снегом запорошенный

от тех до этих пор.


ПОД САЙМОНА И ГАРФАНКЕЛЯ

Наташе


Колокольчик во мне динь-динь-дон

голосами русалок и фей —

то ли степь, то ли батюшка-Дон,

то ли песня про Scarborough Fair.


Наводи поскорей марафет,

и со мной умирать погоди.

Нам поющий нью-йоркский дуэт

говорит о годах впереди.


Колокольчик, звенящий в душе, —

это – ярмарка. Но – ни рубля!

На грошовой китайской лапше

испокон и держалась Земля.


Выйди встретить меня на крыльцо,

завари мне тарелку лапши,

и подставь поцелуям лицо,

и со мной умереть не спеши.


А нью-йоркский дуэт так хорош,

сорок лет миновало, но вновь

умоляет, мол вынь да положь

всё прощанье, прощенье, любовь.


ЛОПУХ

«В келье инока Зосимы

тело бренное смердит…»

О. Т.


Мы с тобою поносимы.

Выносимы? Да едва ль.

Не найду себе Зосимы.

Не повем свою печаль.


Лопухи на огороде.

Смердяковы у дверей.

Что-то общее в природе

человека и зверей.


Что-то жалкое такое.

Может, нежность… может, грусть.

Ожидание покоя,

беспокойство… Ну и пусть!


Пусть расцвел лопух – он тоже

нам с тобою в унисон.

У него ведь – дрожь по коже,

у него – кошмарный сон.


THEBYRDS


И пускай ко мне слетятся

стайки певчие подруг.

Эти птицы не боятся

холодов, мороза, вьюг.


Пусть влетят в грудную клетку,

чтобы сердце расклевать.