За дверью дьявол

Старенькая девятиэтажка в сердце спального района. Квартира на шестом этаже. Звуки слабого напора воды из-под крана и лязганья тарелок при мытье сейчас заполняют все помещение. Любовь, женщина средних лет, все еще не сняла с себя синий фельдшерский костюм. Сейчас она моет посуду и делает это, по всей видимости, из последних сил. Люба будто марионетка, держащаяся лишь благодаря нитям: ее немного качает, и уставший фельдшер постоянно проваливается в сон. Она бы, может, и вовсе упала от усталости, если бы не ее больные руки: кисти беспощадно горят от осенней аллергии, которую приносят заморозки, и этот зуд все же держит ее в сознании. Даже когда руки под водой он не проходит. Однако, несмотря на недуг, Любовь также ощущает сейчас, как приятно жидкость размягчает трещины на ее пальцах, как она возвращает эластичность коже, но это ненадолго. Как только кисти перестанут контактировать с водой, через несколько минут ее кожа высохнет, стянется и уже не позволит даже сжать руку в кулак. Если Люба все же попытается, трещины начнут кровоточить.

Фельдшер намыливает губкой тарелку, собирается ее ополоснуть, но останавливается. Женщина возвращает вспененное блюдо обратно в раковину и упирается мокрыми, мыльными руками в бока. На костюме остаются мокрые следы, а Любовь скользит ладонями по талии и упирается руками в поясницу, для того чтобы немного размяться; выгибает спину назад, вперед, влево, вправо. Своеобразная зарядка сопровождается хрустом позвонков, который одновременно и приносит удовольствие, и отдается легкой болью в голове. Хрупкое и худощавое тело периодически обтягивается костюмом. Небольшая горбинка в районе трапеций в итоге пропадает. Искривление позвоночника, которое заметно даже в костюме, тоже будто ненадолго покидает это уставшее тело.

«Что за день?» – произносит во время последних потягиваний Люба и натужно выдыхает.

Она вновь берется за посуду, в то время как старый, еще из Советского Союза, однотонный кухонный гарнитур своим видом продолжает ее усыплять. Его жемчужный фасад покрыт теплым светом двух дешевых лампочек, освещающих всю комнату, и получаемый в итоге оттенок… Порой на него невозможно смотреть не посапывая. На фартуке гарнитура видны застарелые пятна, которые не оттираются, а нижние уголки двух верхних дверок над плитой и раковиной словно погрызены.

Любовь ополаскивает очередную тарелку, и в раковине остается лишь одна замасленная лопатка. Радостная новость: наконец-то с посудой почти покончено. Дальше можно будет попытаться отмыть саму раковину от желтого налета, который копился здесь месяца три, не меньше. Но на это уже вряд ли хватит сил.

Утомленная женщина несколько раз проходится губкой по лопатке, затем протирает ее и поворачивается налево. С этой стороны от раковины стоит диковинный держатель для кухонных принадлежностей, выполненный в виде старинного канделябра. Его богатый, светлый металлический цвет потемнел, а основание когда-то погнулось, тем не менее вещь выглядит изысканно.

Люба вешает лопатку на «канделябр», и спустя пару секунд дефект, то самое гнутое основание, дает о себе знать: держатель вместе со всеми кухонными принадлежностями валится со столешницы на пол. Засыпающая Любовь уже мечтает лечь в кровать, поэтому, ясное дело, она не смогла должным образом среагировать и поймать неустойчивый «канделябр». Да уж. Бывает, он падает, а бывает, стоит как вкопанный. И словно назло уставшей женщине, валится этот держатель обычно в самые тяжелые дни.