Хроники тёмного города

Безумно холодная ночь. Тёмная комната разрушенного дома в глубине старого города. Я очнулся в незнакомой кровати. Кто знает, сколько я валялся в отключке? Башка раскалывалась на части. Где я? Руками ощупал тело. Чувствительность не потеряна. Голова превратилась в огромный, истыканный иголками болезненный шар, готовый разорваться от малейшего прикосновения. Я приподнялся, присел. Всмотрелся в черноту. Грязное окно, забрызганное краской, едва пропускало отблески уличных фонарей и лунный свет. Посередине стены кровавыми разводами была выведена надпись «ВЕРНИСЬ». Что я здесь делаю? Что это за место и что всё это значит? Град вопросов накрыл мой воспалённый мозг. Снова ощупал себя. Тяжких травм не обнаружил. С трудом поднялся с кровати. Одежда чиста и не порвана. Откуда эта боль? Почему в голове пустота? Сбоку стоял старый комод с разбитым зеркалом. Я мог до него дотянуться. На комоде были аккуратно разложены мои вещи: часы, смартфон в упаковочной плёнке, права, техпаспорт, ключи от старого форда, кошелёк, оружие. Сознание застилала пелена густого тумана вперемешку с болью… Стоп! Что это за звук?

Маленький пузырёк, не замеченный мной в темноте, покатился по крышке комода, затем упал. Чувства, обострённые до предела, меня подвели. От резкого звука я упал на колени и заткнул уши. Спустя пару минут нащупал овальный предмет на полу. Это был укатившийся пузырёк. Я подполз к окну и попытался разглядеть этикетку, но мрак беспросветной пеленой застилал взор. На подоконнике стояла бутылка «Бонаквы».

Весь жизненный опыт работы следователем и медицинское образование говорили о том, что выпить содержимое пузырька – чистое безрассудство. Принятие и осознание ситуации утверждали обратное. Кто-то явно не желал моей смерти. Можно было просто прикончить меня, не устраивая театральное действие. Вероятность, что после приёма пилюль жизнь станет легче, преобладала над возможностью летального исхода. На фоне нарастающей боли смерть уже не выглядела столь устрашающе. Дрожащими пальцами я отщёлкнул крышку. Руки не слушались. Пузырёк выскользнул и покатился по полу. Собрав последние силы, я сгрёб горсть таблеток, схватил бутылку и пополз обратно к кровати. Сделав последнее усилие, завалился на матрас, поднёс ладонь ко рту и заглотил пару штук. Воды не потребовалось – я отрубился, медленно опускаясь в глубокий мутный тоннель.

Вой сирены проезжающей по улице скорой вернул меня к жизни. Комок подкатил к горлу. Желудок освободился, стало легче. Когда я поднялся, оставшиеся таблетки скатились с живота и рассыпались на полу. Мне стало лучше. Боль прошла. Я уставился на своё отражение в зеркале.

– Ха, ну и видок… Словно трактор проехал.

Когда рассудок вернулся, я понял, что успел обрасти трёхдневной щетиной. Сколько же я валялся в отключке? Волосы были засалены, а запахом можно было распугивать бомжей с центрального вокзала.

Запах… Только в этот момент я ощутил затхлость, сырость и гниль, зависшие в воздухе. Грибок помог добить то, что не успела сделать рука человека. Старый жилфонд. Высоченные потолки. Облезлые стены с драными обоями, покрытые слоем пыли и сажи. Повсюду виднелись грязные отпечатки ладоней.

Я отчётливо понимал, что, если бы не тёплый кожаный пиджак, смерть от переохлаждения была бы неизбежна. Кто же мой тайный покровитель или убийца? Было ясно одно: кому-то нужно было вывести меня из игры на строго определённый срок. Заказчик не хотел шума, смерти и хорошо заплатил исполнителям. Чем яснее становились мысли, тем больше возникало вопросов.