Все жанры Все авторы
«Новь» - Николай Михайловский

«Новь»

Страниц

15

Год

2011

Удивительно, как со временем происходят перемены в отношении русских читателей к великому писателю, Ивану Тургеневу. Вполне очевидно, что даже самому Тургеневу не остается неизвестным это охлаждение. Оно не является поражением отдельной литературной партии или определенной группы людей, а стало всеобщим. Честно говоря, нужно отдать должное тому, что возникло некое недоразумение,может быть, даже пустячное, которое невозможно почистить с грациозным жестом или милой улыбкой. Его корни, вероятно, лежат глубже в самом Тургеневе, чем в его читателях.

Очень интересно посмотреть исходя из чего возникло такое охлаждение и какие именно факторы влияют на отношение русских читателей к гениальному Тургеневу. Возможно, причина кроется в изменяющихся понимании и вкусах читателей, они могут быть насыщены трудами других авторов или просто уставшие от однообразия. В любом случае, это феномен, который заслуживает дальнейшего рассмотрения и анализа.

Заботясь о своих читателях и стремясь достичь тесной связи с ними, Тургенев должен найти способы, чтобы преодолеть это охлаждение и вернуть интерес к его творчеству. Возможно, активное участие в общественной жизни или новый подход к литературе помогут изменить эту ситуацию. Но в конечном счете, самому Тургеневу необходимо пересмотреть свои идеи и стиль, чтобы понять, как он может привлечь читателей и восстановить свое прежнее влияние. В этом нет ничего драматичного или катастрофического, скорее наоборот - это возможность для роста и развития как писателя и личности. Ведь только меняясь, мы можем поддерживать интерес читателей и оставаться с ними на одной волне.

Читать бесплатно онлайн «Новь» - Николай Михайловский

«Печатая этот небольшой рассказ и зная, что в публике ходят слухи о большом произведении, над которым я тружусь, я чувствую потребность обратиться к ее снисходительности. Задуманный мною роман все еще не кончен; надеюсь, что он появится в „Вестнике Европы“ в течение нынешнего года, а пока – пусть не погневаются на меня читатели за настоящее captatio benevolentiae[1] и пусть, в ожидании будущего, прочтут мой рассказ не как строгие судьи, а как старые знакомые – не смею сказать: приятели».

Г. Тургенев счел нужным сопроводить таким примечанием рассказ «Часы». Оно очень характерно, это примечание. В нем выразилось и сознание стародавнего любимца русского читающего люда, что он перестал быть любимцем, и грусть этого сознания, и желание вернуть старые приятельские отношения, и надежда на осуществление этого желания. Все очень естественные, законные чувства. Кто привык «вязать и решать», быть выразителем и отчасти даже «властителем дум» своих современников, кто привык видеть, как толпа с волнением ждет его слова, тому тяжело очутиться в положении г. Тургенева. Кругом сумрачно и холодно, холодные, чужие лица, несколько даже изумленные изящною повелительностью манер бывшего любимца. Они знают, конечно, прошедшее любимца, но не переживали его с ним вместе, знают только как совершившийся факт, который был и быльем порос, а потому самоуверенность и плавная величественность, снисходительная небрежность движения этого человека для них непонятны, несколько даже смешны. Очень тоже все это естественно, но от того не легче развенчанному любимцу, особенно, если он знает, как знает г. Тургенев, что старость-Далила не остригла его волос, что он – тот же Самсон, способный по-старому волновать и трогать читателя. Ему непременно должно казаться, что все дело в каком-то пустячном, ничтожном недоразумении, устранить которое чрезвычайно легко тоже каким-то пустяком, вроде грациозного жеста или приятной улыбки. Но черт их знает, этих людей с такими холодными, чужими лицами, черт их знает, в чем они полагают грацию и какую улыбку назовут они приятною! Тут так легко попасть впросак. Да и положим, наконец, что искомое найдено, нельзя же его пустить в ход с поспешностью человека, напрашивающегося, нуждающегося. Нет, надо, конечно, показать, что возобновить или вновь установить приятельские отношения очень желательно, но, с другой стороны, надо все-таки сохранить отчасти вид человека, которому, собственно говоря, совершенно наплевать. И вот, когда этих надежд, опасений, сомнений, алканий достаточно накопится на душе у бывшего любимца, он пишет вышеприведенное примечание к рассказу «Часы».

А затем он пишет «Новь».

Охлаждение русских читателей к г. Тургеневу ни для кого не составляет тайны, и меньше всех – для самого г. Тургенева. Охладела не какая-нибудь литературная партия, не какой-нибудь определенный разряд людей – охлаждение всеобщее. Надо правду сказать, что тут действительно замешалось одно недоразумение, пожалуй, даже пустячное, которое нельзя, однако, устранить ни грациозным жестом, ни приятной улыбкой, потому что лежит оно, может быть, больше в самом г. Тургеневе, чем в читателях. Г. Тургенев – не то чтобы в самом деле Самсон, но все-таки сила, навсегда вписавшая свое имя в историю русской литературы. Но какие странные, невозможные требования предъявляются этой силе публикой! Русская беллетристика не клином сошлась на г. Тургеневе. Есть у нас и другие крупные таланты, не ниже тургеневского, с которыми, однако, читатели не обходятся так деспотически. Если новое произведение, например Толстого, Достоевского, вызывает иногда сожаление, что автор взял не ту тему, которую по тем или другим соображениям должен был взять, если даже кое-кто берется при этом указывать им сюжеты, достойные их пера, то все эти требования, сожаления, указания предъявляются применительно к свойствам таланта писателя или к кругу знакомых ему явлений.

Вам может понравиться: