Жопа орла дымилась.
Запах опаленных перьев прекрасно сочетался с неумелым, но столь искренним матом какого-то полуголого тощего хренососа с чучелом дымящегося орла на макушке.
– Ну?! Ну?! НУ?! Ты пронзил эту суку?! Пронзил его?!
– Да все уже, все! Иглы Роббура держат надежно, амиго! Глянь, как распахало его руку!
– Глянь как распахало жопу моего орла! Дерьмо! Если бы он чуть не промахнулся…
– Зря мы назвали его чупандо бастардо. Зря! Пусть бы бежал дальше голожопый…
– А нож? Теперь у меня такой нож… И револьвер!
– А кровь? Ты видишь, сколько на нем крови? А ведь это не его кровь! И нож был весь в крови… Зря ты назвал его макако суджу! Теперь Рами сдох!
– Ну…
– И Бонита сдохла! Он ей шею свернул! А я даже не понял, как!
– Колючки хорошо воткнул?
– В мясо! Промеж костей. Распяли мы его знатно… убей его, амиго. Убей. Мой тебе совет.
– Дурак? Мы сдадим его на бои! Озолотимся! Чего ты морщишь харю? Знаешь, сколько песо мы получим за него?!
– Как бы он нас не…
– У него что-то с мозгами. Сильный, но тупой. Даже не разговаривает. Только орал…
– И убивал.
– Да заткнись уже, Мозес! Заткнись! Колючки хорошо воткнул?
– Эта боль заставит любого бастардо остановиться и захныкать!
– Где Белси?
– Ищет какой-то корень.
– Зачем?
– Он ей нос расплющил! Всмятку! Она хочет сделать примочку…
– Она дура? Надо выправлять.
– Что там выправлять? А медико далеко…
– Она дура. Пусть пожует коки. Поможет.
– Он очнулся, амиго! Этот бастардо очнулся!
– Поправь мне орла. Нормально?
– Огузок дымит.
– А голова?
– Нормально.
– Колючки? Ты точно хорошо воткнул колючки?!
– В мясо! В мясо! Боль остановит и пантеру!
Приоткрыв глаза, мутным взором я глянул по сторонам, судорожно закашлялся, чувствуя, как из горла лезут кислые остатки блевоты. Сплюнув, глянул на одну руку, потом на другую. Потом посмотрел ниже. Вокруг пояса и груди мотки веревки, руки прижаты к широченному стволу дерева и приколочены к нему за ладони и запястья длинными шипастыми темными иглами. Ноги привязаны. На ступнях странные грязные обмотки. Больше из одежды на мне ничего, если не считать прилипших листьев.
– Эй, членососы, – я с ухмылкой приподнял голову, шевельнул плечами, – кто из вас сделал это со мной, а?
– Он говорит, амиго! Говорит, как нормальный! Мерда!
– Я… – вперед робко ступил тощий хрен с дохлым орлом на голове. – Я Джез Агиа! А ты – мой раб и должник! Почему? Почему ты стал рабом? Я отвечу тебе!
– Не слышу, – наклонил я голову и поморщился от пронзившей череп боли, – че ты там провонял, дерьма кусок?
– Ты – мой раб! И должник! Ты убил моих…
– Амиго! Его рука! Рука!
– А? – дернув недовольно щекой, Джез чуть скосил глаза и вздрогнул, увидев, как я выворачиваю ладонь и запястье из рвущих мясо колючек. – Ох…
Больше он ничего не успел сказать – ладонью с торчащими из нее иглами я схватил его за глотку, стиснул пальцы и оскалился, почувствовав, как побежала его горячая кровь. Сипя, булькая, Джез попытался отпрянуть, но я вцепился мертвой хваткой, подтягивая его к себе. Убедившись, что его уши близко, выворачивая вторую руку, я спросил:
– Кто я такой, а?
– Ыгх… ыгх… эк… эрр… кх… эррр… кха-кха…
– Эр… – прохрипел я. – Эр… Эрыкван… Эрикван… нет… я Оди! Оди! – красные от крови пальцы сжались сильнее, я улыбнулся выпученным глазам чуть шире: – Это ты забрал мой нож? А револьвер?
