Тридцать дней тьмы

Jenny Lund Madsen

Tredive dages mørke

© Jenny Lund Madsen, Copenhagen 2020

© Publisher Grønningen 1, 2020

© О. В. Рождественский, перевод, 2022

©ООО «Издательство АСТ», 2022

Сердце буквально рвалось из груди. Почему все должно закончиться именно так? Отчаянно хотелось закричать, разодрать самого себя на части. Повалить кого-нибудь на землю и пинать ногами до тех пор, пока тот не испустит дух. Независимо от того, он ли это будет или же кто-то другой, также заслуживающий этого. В данный момент, по его представлениям, весь мир заслуживал смерти.

Он пошел быстрее. Под ногами чавкала слякоть. Он ненавидел эти места. Темнота, холод, сырость. И так, черт возьми, постоянно. Сам не зная почему, он направился к воде. Вскоре стал слышен шум волн. Чем ближе он подходил к берегу, тем сильнее становилось желание прыгнуть в море и разом забыть обо всем. Как бы ему хотелось уехать отсюда: он ненавидел эту деревушку и всех ее обитателей. Он почувствовал, что мерзнет. Был так возбужден, что ушел, не взяв куртку. В какой-то момент, заметив это, хотел было вернуться, однако это значило бы потерять лицо. А потерять лицо – это последнее дело. Нет, он победит их всех – уедет и преуспеет в этой жизни, а потом вернется сюда и покажет, чего достиг. Да он чего угодно добьется, ждет не дождется, когда можно будет начать. Ну и хрен с ними! Он был уже почти у самого моря, ощущал губами соленые брызги волн. Облизнул губы. Сейчас он чувствовал, что способен на все. Отнять у себя собственную жизнь, убить кого-нибудь – безразлично. Он заслуживает лучшей участи, в его власти все на свете, он может делать, что только захочет. Он остановился, сорвал с себя свитер, подставив обнаженное тело укусам ноябрьской стужи. Холодно было до боли, оставаться раздетым становилось по-настоящему опасно. Снова появилось желание броситься в волны, одним махом покончить со всем. Однако внезапно, издав вопль отчаяния, он как-то разом сник и осел на землю, всхлипывая и задыхаясь от перехвативших горло рыданий. Не обращая при этом никакого внимания на сырую заиндевелую траву, облепившую тело. Несмотря на то, что для этого времени года погода все еще оставалась довольно мягкой, холод вскоре проник в каждую его клеточку, подбираясь к самому сердцу. Как же все-таки это несправедливо! Все прочие могут спокойно находиться в своих теплых комнатах, без каких-либо там проблем, без всяких сломанных только что жизней, в то время как он, будто зверь, сидит тут в пустоте и одиночестве. Он снова всхлипнул, попытался справиться с собой, чувствуя, как весь он наполняется жалостью к самому себе. В данный момент у него было только одно желание: чтобы кто-нибудь его обнял. И он знал, кто всегда готов его обнять, – хотя он только что ее отверг. Сама лишь мысль об этом подействовала на него как некоего рода утешение. Рыдания мало-помалу стихли, но тело все еще сотрясалось от холода. Ему надо к ней домой, упасть в ее объятия, выпить чашку чая.

Внезапно он что-то увидел – это вдалеке мелькнули фары автомобиля. Машина подъехала ближе, и ему показалось, что он даже на расстоянии узнает ее. Ни у кого больше в деревне не было таких слепящих фар. Вот дерьмо! Это последнее из того, что ему в данный момент нужно. Какого дьявола, спрашивается, болтать с этим идиотом?! Он поднялся на ноги и надел свитер. Нет уж, лучше вернуться домой – жить, а не умирать. В этот момент за спиной прозвучал чей-то голос – кто-то назвал его по имени. Неужели правда? Или показалось? Он хотел было обернуться, но не успел. Удар! Как будто на голову ему рухнуло небо. Упав на землю, он успел еще ощутить холод мокрой травы и текущую меж прядей волос струйку крови. Почувствовал, как кто-то схватил его за ногу и тащит к воде. Попытался пошевелиться, но не смог. Вслед за этим сознание полностью померкло, и потому он не увидел, как кто-то сделал с его телом то, о чем он сам только что размышлял: опустил в темную, ледяную, несущую смерть морскую воду.