Когда мир замолчал. 1 Часть

В затерянной среди лесов и болот деревне Глухомань время текло по своим законам. Здесь не знали суеты больших городов, а жизнь подчинялась древнему ритму природы. Именно здесь, в бревенчатой избе на краю деревни, рос Матвей – парень с пронзительно синими глазами и непокорным желанием к жизни.

Октябрь в Глухомани всегда наступал внезапно. Ещё вчера казалось, будто лето не собирается сдавать позиции – тёплые вечера, душистый воздух, наполненный медовым ароматом позднего разнотравья. А сегодня – холодный рассвет, седая паутина на заборе и первые жёлтые листья, прилипшие к мокрому от росы крыльцу.

Матвей проснулся задолго до рассвета. Он не нуждался в будильнике – его внутренний ритм давно подстроился под движение солнца. В избе было тихо. Мать ещё спала за перегородкой, тихо похрапывая; дед, как всегда, поднялся раньше всех и уже возился во дворе. Матвей прислушался к привычным звукам: скрип колодезного журавля, звяканье ведра, приглушённое мычание коровы в хлеву. Всё это было его миром – знакомым, надёжным, родным.

Он поднялся, натянул плотные шерстяные носки, старые, но крепкие охотничьи штаны с кожаными нашивками на коленях, грубую рубаху из домотканого полотна. Каждое движение было отточено годами: проверка снаряжения, сборы – всё делалось почти без мысли, на уровне привычки.

На столе, прикрытая холстиной, ждала завтрак – горячие ржаные лепёшки с топлёным маслом и кружка парного молока. Матвей улыбнулся. Мать всегда знала, когда он уходит на охоту, даже если он не говорил ни слова. Он съел всё до крошки, тщательно вытер стол и сложил тряпицу.

За окном уже серело. Небо на востоке едва тронули бледно-розовые лучи. Матвей накинул стёганку, затянул пояс, на который крепились ножны с охотничьим ножом, подсумок с патронами и небольшая кожаная фляга с травяным настоем. Ружьё – старая, но надёжная двустволка – он взял последним. Проверил затворы, убедился, что стволы чистые, зарядил два патрона с дробью. Всё должно быть идеально. В лесу нет места небрежности.

Выйдя за порог, он глубоко вдохнул. Воздух был пронзительно свежим, с лёгкой горчинкой опавшей листвы и влажной земли. Туман стелился над полями, превращая привычный пейзаж в призрачную картину. Где-то вдали закричал петух, ему ответил другой – деревня просыпалась.

Матвей шёл не спеша, привыкая к ритму ходьбы. Тропа, ведущая к лесу, была ему знакома с детства. Он помнил каждый поворот, каждую кочку, каждое дерево, поваленное бурей. Вдоль дороги росли кусты боярышника, уже облепленные красными ягодами; кое-где виднелись последние грибы – подосиновики с бархатистыми шляпками, прячущиеся под опавшей листвой.

Лес встретил его тишиной. Только птицы перекликались где-то высоко в кронах, да изредка хрустел под ногами сухой сучок. Матвей шёл, прислушиваясь, приглядываясь. Он знал: лес живёт по своим законам, и тот, кто умеет читать его знаки, всегда вернётся с добычей.

Он остановился у старого дуба, обломанного молнией несколько лет назад. Здесь начиналась его охотничья территория. Матвей достал из кармана небольшой мешочек с солью, посыпал немного на кору. Это был не ритуал, а привычка – так он отмечал начало пути, словно просил у леса дозволения.

Солнце уже пробивалось сквозь листву, рисуя на земле причудливые узоры из света и тени. Матвей двинулся дальше, всё больше погружаясь в глушь. Впереди ждала болотистая низина – место, где в это время года собирались тетерева. Он знал тропы, знал, где лучше затаиться, знал, как двигаться бесшумно.