Как зайчонок научился не бояться темноты

В самом сердце густого, зелёного леса, где вековые дубы тянули свои могучие ветви к небесам, а солнечные лучи пробивались сквозь изумрудный полог листвы, создавая на земле танцующий узор из света и тени, жил-был Зайчонок. Звали его Пушок, и это имя идеально ему подходило. Шерстка у него была мягкая, пушистая, цвета первого весеннего одуванчика, а сам он был маленький, юркий, с длинными, чуткими ушками, которые подрагивали от малейшего шороха.

Домик Пушка располагался в самом уютном уголке леса, под корнями старого, мудрого дуба, чьи ветви, словно заботливые руки, укрывали его от непогоды. Дупло, служившее Зайчонку жилищем, было выстлано мягким мхом, сухими листьями и пухом, который Пушок заботливо собирал по всему лесу. Там всегда было тепло, сухо и пахло лесными травами и грибами. На первый взгляд, жизнь Пушка могла показаться беззаботной и счастливой, ведь что может быть лучше, чем жить в таком прекрасном месте, окруженном щебетом птиц, ароматом цветов и шелестом листвы?

Но, к сожалению, у маленького Зайчонка была одна большая беда – он был ужасно, до дрожи в коленках, труслив. Больше всего на свете Пушок боялся темноты. Когда солнце начинало клониться к закату, окрашивая небо в багрово-золотые тона, а тени от деревьев становились длинными и зловещими, сердце Зайчонка начинало бешено колотиться в груди. Он забивался в самый дальний угол своего уютного домика, зажмуривал глаза и, дрожа всем телом, ждал, когда же наступит утро.

Каждый вечер был для Пушка настоящим испытанием. Как только последние лучи солнца скрывались за горизонтом, лес наполнялся таинственными звуками. Где-то ухал Филин, чье протяжное "У-у-ух!" заставляло Зайчонка вздрагивать от страха. Ветки деревьев, раскачиваемые ветром, скрипели и трещали, словно чьи-то костлявые пальцы скреблись по стенкам его домика. Каждый шорох, каждый треск сучка под лапой, пробегавшей мимо белки, каждый шелест листьев казался Пушку шагами неведомого чудовища, которое вот-вот ворвется в его убежище и утащит его в темную, непроглядную глушь.

Воображение у Зайчонка было богатое, что, увы, только усугубляло его страх. В темноте ему мерещились ужасные монстры с горящими глазами, острыми зубами и длинными когтями. Он представлял себе огромных пауков, плетущих свои липкие сети, чтобы поймать его, и летучих мышей, которые бесшумно кружат над его головой, готовые в любой момент спикировать вниз и вцепиться в его пушистую шерстку.

Из-за своего страха Пушок пропускал все самое интересное. Другие зайчата по вечерам собирались на лесной полянке, играли в догонялки при свете луны, рассказывали друг другу истории и любовались звездным небом. Они звали Пушка с собой, но он каждый раз находил отговорки. То у него болел животик, то он устал после целого дня поисков сочной травы, то ему просто не хотелось выходить из дома. На самом деле, ему очень хотелось присоединиться к веселью, но страх был сильнее.

Пушок завидовал своим смелым собратьям. Он мечтал бегать по ночному лесу, не боясь каждого шороха, слушать пение ночных птиц, не вздрагивая от каждого звука, и смотреть на звезды, не представляя себе на их месте глаза чудовищ. Он отчаянно хотел перестать бояться, но не знал, как это сделать.

Так и проходили дни и ночи маленького Зайчонка. Днем он робко выглядывал из своего домика, опасливо озираясь по сторонам, и, убедившись, что поблизости нет ничего опасного, отправлялся на поиски еды. Он старался держаться ближе к своему убежищу, чтобы в случае опасности успеть спрятаться. А с наступлением вечера, когда солнце начинало прятаться за верхушками деревьев, Пушок возвращался в свой домик, плотно закрывал вход пучком травы и, затаив дыхание, ждал рассвета.