Макс Ямский. История байкальской нерпы. Часть 1

Предисловие

Как живет Байкальская нерпа?

Скорее всего немногие философы задавались таким животрепещущим вопросом…

Макс Ямский пришел в этот мир на рассвете.

Первыми лучами январского солнца озарился заснеженный берег Байкала. Ни облачка. Ни ветра. Лишь тонкая дымка холодного тумана по краю рваного горизонта… Градусов двадцать пять холода. Но в логове, с заботой построенном мамой-нерпой, в снежном сугробе на толстом, прозрачном ледяном покрове, тепло. Тепло в маминых нежных объятиях. Тепло рядом с братьями. Тепло от первой колыбельной песни, которая проникает глубоко в душу, и остается с тобой навсегда…

Баю, баю, баюшки,

Мамины детки баюшки,

Баю, баю, баюшки,

Сладкие конфетки баюшки,

Баю, баю, баюшки,

Мамины сыночки баюшки,

Баю, баю, баюшки,

Вырастут цветочки баюшки,

Баю, баю, баюшки,

Вырастут белечки баюшки,

Баю, баю, баюшки,

На радость мамочке баюшки,

Баю, баю, баюшки,

Жить будут счастливо баюшки,

Баю, баю, баюшки,

В любви, в мире и в здравии,

Баю, баю, баюшки.....

Сон первый

Горизонт береговых гор задрожал, будто огромный великан начал трясти байкальскую землю своими огромными ручищами, похожими на мохнатые лапы большого черного паука. Лед моря с треском начали ломать огромные черные трещины, от берегов к центру. Где, в самом центре озера, в небольшой люльке из снега, соломы и льдинок, похожих на алмазы, спал спокойным, послеобеденным сном маленький белек нерпы.

Ясный зимний день в мгновение утонул во мраке тьмы. Треск льда, грохот каменистых гор, раскаты тяжёлого, будто бетон, темно-серого неба, слились в один жуткий, дьявольский гул. Казалось секрет всего живого света лежит на дне этой маленькой люльки, которую вот-вот проглотит темная бездна и навеки вечные зловещая армия восторжествует над миром добра, и никто не сможет этому помешать, потому что даже представить не возможно силу, которая сможет остановить это громадное невидимое войско.

Нерпенок открыл глаза. Увидел ужасающую картину вокруг, хотел позвать маму, но не смог произнести ни звука, не смог пошевелиться, не смог ничего кроме как смотреть на тьму, поглощающую всё вокруг и ждать, когда тьма съест его маленькую, уютную люльку и его самого вместе с ней.

Последний вдох, последняя слеза, последний лучик света… Как вдруг из глубины Байкала, сквозь трещины во льду, к верху начали подниматься ярко-голубые огоньки, словно светлячки в зимних светодиодных шубках. В начале по несколько штучек и медленно. Но с каждым мгновением их становилось все больше и больше, они двигались всё быстрее и быстрее, пока не достигли такой скорости и плотности, от которых превратились в яркий, тяжёлый, электрический меч.

Меч, из бесконечного войска божественных всадников, резал и кромсал тьму, словно хлипкую паутину, освобождая мир от неминуемой гибели. Паучьи лапы отпустили сибирскую, промороженную землю и устремились к электрическому мечу, превращаясь то в копья, то в стрелы, то в сабли. Но армия добра не только сдерживала удары, но и при каждом отбитом ударе зла, наносила свой, сокрушительный контрудар добра…

Сколько точно длилась битва, наверняка, тот белек, сейчас уже не вспомнит. Может мгновение, а может целая вечность. Одно он помнит точно, добро победило зло. И белек проснулся в хорошем настроении. Он проснулся, чтобы жить, радовать маму и познавать мир.