Дождь лил как из ведра, и поначалу я благословлял небеса, потому что не пил уже почти сутки. В то мгновение, когда первые редкие капли забарабанили по листьям, тело, забыв о боли, с трудом опрокинулось на спину, а пересохший рот приоткрылся, умоляя святых заступников послать мне хотя бы несколько глотков желанной влаги.
А в итоге чуть не захлебнулся от ярости летнего ливня, видимо решившего утопить измученного жаждой пленника, как будто ему итак мало досталось. Теперь я со стоном старался перевернуться на бок, что со связанными руками и ногами было совсем непросто. Зажмурив глаза, представлял, как косые плети бьют по истерзанной спине и, разбиваясь о разорванный мундир, розовеют, смешиваясь с кровью Высокородного Избранного…
Пряча разбитое после допроса лицо среди незнакомой травы, униженный и несчастный, я плакал, не стыдясь слёз, ведь дождь прекрасно скрывал следы моей слабости. В ушах ещё стояли насмешки чужого офицера, под хохот своих бойцов бившего пленника по щекам со словами:
– Такой красивый мальчишка, а бледный как покойник… Позволь, о Высокородный, добавить немного румянца на твою худую мордашку. Надеюсь, ты составишь ночью компанию одинокому бродяге, а то на этой чёртовой войне я уже забыл, что такое прикосновение к нежной коже и роскошным волосам. Кстати, твоему дружку уже отрезали его «драгоценную» косу, и он почему-то ужасно разозлился ― так кричал, словно я ему руку сломал. Вот чудак! Не будешь повторять его ошибки, детка? А то придётся и тебе причёску укоротить…
Отправляясь в отряд известного своими подвигами командира Тротта, младший отпрыск Дома Северной звезды и представить не мог, что на третий день начала «взрослой» жизни попадёт в плен к неприятелю. Внезапное нападение двух уцелевших после закрытия пространственных прорех Тварей, яростное сражение, закончившееся их полным разгромом, недолгое ликование вместе с бойцами, радушно принявшими к себе новичка… Всё это теперь казалось нереальным, плодом фантазии измученного страданиями человека…
А ведь я сам напросился в рейд… Избранный Грэг из дома Синих льдов был на удивление снисходителен к мальчишке-новичку, только что прибывшему в отряд из столицы. В глазах малыша Родни, как ласково называли меня в семье, он сразу стал «благородным героем», с которого, несомненно, следовало брать пример ― сдержанный, с насмешливой, но доброй улыбкой на губах и всё понимающими серыми глазами. Ни привычного высокомерия и цинизма Избранных, ни презрения к окружавшим нас простым бойцам…
– Не стоит торопиться, Родни, ― отвечал он на горячую просьбу новичка взять его с собой, ― хоть шанса встретить ещё одну Тварь практически нет, это не значит, что мир вокруг безопасен. А у тебя совсем нет опыта… В этих лесах укрываются и дезертиры, и просто сколотившие банды разбойники. Они настоящие головорезы и не пощадят ни старика, ни ребёнка. Останься в лагере, я буду обучать тебя, когда вернусь с задания, даю слово Наставника.
Но я буквально не отпускал его ни на шаг, изводя мольбами и обещая беспрекословно слушаться. Так что в конце концов он сдался, хотя лучше бы приказал выпороть или послал чистить овощи на кухню вместе с провинившимися бойцами. Тогда любопытному идиоту не пришлось бы смотреть, как бандиты жестоко расправляются с небольшим дозором, и на страдания замученного пытками, лишённого косы Наставника
