Эта вторая книга нравственно – патриотического цикла «Колумбы русского слова» – сборник эссе, образцы размышлений о ценностях, интересах и идеалах, которые всегда питаются живым фонтаном жизни. Это взгляд конкретного русского человека на живое русское слово и русскую литературу.
Цель книг – с высоты третьего тысячелетия помочь разобраться в том, какими они были, открыватели бессмертных рубежей русской литературы, как они следовали зову своего сердца и держали верный нравственный и духовный курс. В ней читатель зачерпнет полным ковшом пьянящего русского языка, как исповеди народа, пропуска в историю и карантина перед вратами правды и справедливости…
«У лукоморья дуб зеленый…» – пожалуй, единственная поэтическая строчка из образовательной программы, которую знает и готов продолжить каждый выпускник школы, а, возможно, и взрослый. А как же Гоголь, Тютчев, Фет? Неужели так ничего и не задержалось в душе и памяти?
Так может и не стоит десять лет зря листать страницы великой русской классики, переведенной на все языки мира? Вырос же Пушкин гением, не прочитав в детстве ни одной пушкинской сказки, Лермонтов – не побывавший за границей, а Гоголь писал свою бессмертную поэму за пределами Родины.
Школьный учебник – лишь начало незримой лестницы, ведущей на литературный олимп, где «каждая ступень – восстанье Духа».
На ее ступенях учатся читать, мыслить, творить. По ней великие имена ушли в вечность, где нет первых и вторых, где все равны и одинаково совершенны. Большинство же из нас всегда усядется на первой, нижней ступеньке, равнодушно пропуская выше тех, кто стремится к восхождению и полету.
Книги о выдающихся русских писателях в контексте их жизненного и творческого пути. Они написана лично для каждого, кто желает заново открыть для себя литературное наследие России.
Книги о русских поэтах и писателях, которые обжигали Истиной каждое слово, носили «…Родину в душе» и «умирая в рабский век – бессмертием венчаны в свободном».
«Пушкина убили, Лермонтова убили, Писарева утопили, Рылеева удавили… Достоевского к расстрелу таскали, Гоголя с ума свели…»
Пушкина скосила отделившаяся от него стихия Алеко, Лермонтова – тот страшный идеал, который сиял пред ним, «как царь немой и гордый», и от мрачной красоты которого самому ему «было страшно и душа тоскою сжималася»; Гоголя – безысходность страдания и отчаяния
И рядом с этим списком – трагические судьбы рано погибших писателей: Николая и Глеба Успенских, Левитова, Гаршина, Надсона, Щедрина; самоубийство Фета… и добровольный исход из мира «войн и судеб» усталого стоика Л. Толстого.
А еще Милонов, Костров, Полежаев, Мочалов, Вавилов… кончивший жизнь самоубийством Радищев и растерзанный Грибоедов.
О художниках, которых всегда волновали Русская Земля и Русский Человек. «Страшные загадки русской души… волновали, возбуждали мое внимание» (Бунин). И которые воспринимали и вмещали в своем сознании далекую древность и современность России, все поведение и умонастроение Великого народа: «Ведь он русский: стало быть, ему все под силу, все возможно!
И выражали это в произведениях – потрясениях, книгах – пробуждениях, книгах пророческих: «
