Расколдуй меня

– Пей! Пей! Пей!

– Пей, Ванька! Счастье на дне оставляешь!

Иван-царевич осушил дубовую кружку и ударил ею о стол. Сморщившись, он встряхнул головой, разметав белокурые локоны, а толпа взорвалась хохотом и улюлюканьем. Воевода Берислав ухватил его за плечо и посадил на место, напоследок от души хлопнув по спине. От удара могучей руки глаза Ивана вылезли на лоб, но он лишь кашлянул и улыбнулся, кивая на веселые выкрики друзей.

– Ох, повезло же нашему Ванюше, – слащаво протянул один из гостей, недовольно глядя в полную кружку. – Того и гляди: от счастья прямо тут и кончится.

Иван бросил прямой взгляд на Лютомира, сказавшего это. Он хотел ответить княжичу, чья кислая физиономия портила праздник, но не успел: воевода уже басил над ухом.

– Повезло, повезло, – говорил Берислав, утирая белые усы. – Такая девка досталась, даром что княжеская дочь.

– За князя! – не помня себя от хмеля, завопил один из бояр, и его крик дружно подхватили.

Когда за князя выпили, тот же боярин начал кричать про прекрасную невесту, и Ивану пришлось уважить этот тост. Бахнув очередную кружку о стол, он почувствовал, как закружилась голова. Захотелось на свежий воздух, чтобы кутерьма перед глазами утихла, а лица гостей перестали плясать и размазываться в пятна.

– Тише, Ванюша, – засмеялся Берислав, по-отечески приобняв царевича. – А то до самой свадьбы пьяным пробудешь.

– За Василису! – не слыша его, закричал Иван и потянулся за новой бутылкой, подбадриваемый криками хмельных гостей.

– Ой, вы только посмотрите, какая прелесть! – Маша чуть ли не с головой залезла в подаренный сундук и не уставала восхищаться безделушками.

В девичьей комнате было тихо и спокойно. Свет давали только пару свечей у огромного зеркала. Благословенная темнота укрыла смех девушек, их раскрасневшиеся лица после игр и разложенные полы нарядных сарафанов. Единственной нарушительницей девичьего таинства была луна, заглядывающая в светлицу.

– Погляди, Забава, какие бусы! Стеклянные! А на свету как блестят! – Машенька поднесла их к свечке. – Темно-красные, будто рубины!

– Нашла, чему радоваться, – фыркнула Забава. – Там и сами рубины найдутся.

– Но я таких чудных никогда не видывала. Смотри, на них лепесточки зелененькие, будто брусничка.

Забава выпрямилась, уперла руки в бока.

– Хватит, Машка. С твоей болтовней никакого гадания не выйдет!

– А кого ты там высматривать собралась? – ехидно спросила подружка, заглядывая в зеркало. – Сама с куклами еще возишься, какие тебе женихи?

Щеки Забавы вспыхнули, из княжеской груди вырвался недовольный вскрик.

– Какие еще куклы? Мне уже пятнадцатый год пошел! Ты хоть думай, прежде чем говорить. Васюш, у подруги твоей язык без привязи! Болтает тут про меня всякое.

Маша засмеялась, а Забава обиженно надула щеки. В противоположном углу послышались шорохи. К свету вышла высокая, статная девушка. Василиса на ходу расплетала длинные черные косы, вынимая подвески с камушками и колокольчиками. Ее синие глаза обрамляли пушистые ресницы, белое лицо выделялось алыми, припухлыми губами. На ней был тяжелый красный сарафан, который не скрывал ее гибкий девичий стан. Шурша шелками, Василиса села на пол.

– Как вы не устали, спорить сил находите? – пожала она плечами и передала Забаве свечу. – Держи, сестрица. Смотри через огонь прямо в зеркало. Смотри внимательно, взгляд не отводи, чужих речей не слушай – тогда твоему суженому ничего другого не останется, как тебе показаться.