Тимур Оленьев открыл глаза и несколько секунд удивлённо смотрел на окружающий его мир, чем-то похожий на старый немой кинофильм, но только цветной. Вскоре Тимур понял, чем он был похож. В нём также отсутствовали звуки. По улице бесшумно проезжали автобусы и автомобили; не свистел свисток, в который, надув щёки, свистел постовой милиционер; беззвучно визжала на тротуаре собака, на лапу которой наступил неуклюжий прохожий; и так же беззвучно плакал в коляске ребёнок, прося увлечённую разговором с подругой мать, дневную порцию детского питания.
Но внезапно тишина лопнула. Городской шум хлынул затопляющим потоком. Гудки клаксонов, скрежет тормозов, выкрики продавщицы пирожков, разговор двух старушек на соседней лавочке – всё слилось в единую гамму, с детства знакомых Тимуру, звуков. И всё же, даже после возвращения последнего, из потерянных на время чувств, что-то было не так в окружающей его обстановке, будто что-то изменилось в мире за время его короткого отсутствия в нём…
Тимур поднялся с лавочки, на которую ему так неожиданно пришлось присесть, закинул за плечо рюкзак с учебниками и, не спеша, побрёл через сквер к автобусной остановке. Он недоумевал, что это на него вдруг нашло: почему-то закружилась голова, потемнело в глазах, и он еле успел опуститься на эту, кстати, подвернувшуюся, лавочку перед тем, как совсем потерять сознание. Он решил для себя, что ему нужно менее усердно готовиться к выпускным экзаменам и по больше времени уделять развлечениям. По мере таких рассуждений, неприятные впечатления, возникшие после, толи обморока, толи потери сознания, постепенно улетучились и Тимур, уже насвистывая мелодию одной из песен "Наутилуса Помпилиуса", с лёгкостью вскочил на последнюю ступеньку автобуса, отправляющегося по его маршруту…
Автобус остановился на конечной остановке. Тимур помог сойти по ступенькам древней старушке и, получив её благословение, весело зашагал к своему дому. Для этого ему нужно было пересечь строящийся новый микрорайон и выйти к примыкающему к городу рабочему посёлку, в котором он и жил вместе со своими родителями и младшим братишкой.
Войдя в посёлок, Тимур остановился и около минуты с удовольствием вдыхал сладкий запах цветущей сирени. В отличии от душного, серого, пыльного города, посёлок утопал в зелени и весь долгий солнечный день сохранял в себе свежую утреннею прохладу.
Одноэтажные и двухэтажные частные дома почти не были видны, из-за обильного количества фруктовых деревьев, которые летом приносили любителям садоводства огромные корзины яблок, слив, груш и абрикос.
Тимур погладил, подбежавшую к нему, соседскую собаку, которая как обычно в это время, шныряла по посёлку в поисках оброненной кем-нибудь мясной косточки, и свернул на свою родную улицу, где вырос, где играл мальчишкой в казаки-разбойники и клёк, где лазил подростком в соседние сады за яблоками и куда также заглядывает и сейчас, но только уже за цветами…
Тимур прошёл не больше двадцати метров и остановился с отвисшей челюстью, ошарашенный увиденным. Он увидел самого себя. ОН, то есть второй Тимур, шёл ему навстречу в конце их улицы. ОН был точной копией настоящего, но только без рюкзака с учебниками. ОН был словно близнец Тимура и если бы их поставить рядом, то наверняка бы родная мать не отличила своего родного сына.
