Иррегулярный интеллект

Диммору исполнилось четырнадцать, и по законам Гейомии он уже считался совершеннолетним. Диммор был относительно невысокого роста; полноватый, с пухлыми щеками, он, в отличие от своих непоседливых сверстников, отличался вдумчивостью и уравновешенностью. Воспитателей из числа Регуляров он всегда слушал внимательно, впитывая и тщательно анализируя каждое их слово. Ничего удивительного в том, что он набрал высший бал в выпускном классе, не было. К тому же Диммора отличала и приятная, располагающая к себе внешность; он всегда тщательно причёсывал свои каштановые волосы и вообще был опрятен не по годам. С его академическими результатами и внешностью он вполне мог рассчитывать на место служащего Космофлота – по крайней мере, так говорили Воспитатели, а они никогда не лгали ученикам – Диммор сам неоднократно проверял их слова. Ему было известно, что неподалёку от Школы действительно находится космопорт, в котором постоянно садятся «челноки», и то, что и Школа, и космопорт расположены в огромном городе, именуемом Туфа. Туфа являлась столицей планеты Гейомия и административным центром четырёхмерного галактического сектора, включающего все миры их системы, в том числе необитаемые, и несколько астероидов, на которых велась добыча полезных ископаемых. Город, возникший как перевалочный пункт, место отдыха космонавтов, постоянно расширялся, и всего триста с небольшим лет спустя после основания уже занимал большую часть континента под названием Туфагия; численность его населения достигла нескольких миллиардов человек, из которых около полутора миллиардов являлись Регулярами, а остальные, не всегда поддающиеся учёту – Иррегулярами. Деление на Регуляров и Иррегуляров было достаточно простым и понятным даже ребёнку: первые получали доступ к еде, воде, теплу, сну и прочим благам сообразно чётким нормам, определённым законом, в то время как вторые были вольны воздерживаться или, наоборот, злоупотреблять радостями жизни, как им будет угодно. Диммор к своим четырнадцати годам уже успел привыкнуть к регулярно выдаваемой пище в однообразной жестяной посуде; он знал все достоинства и недостатки подобного образа жизни, и вне его не мог себя даже представить. И вдруг его, лучшего выпускника Школы, не допустили к постдипломной подготовке! Когда он узнал об этом, то не выдержал и расплакался. Потом, утерев слёзы, он явился в кабинет к Директору и потребовал объяснений. Он знал, что пока всё не утверждено официально, решение ещё можно изменить. Но знал он и то, что Воспитатели никогда не лгут. А уж если Директор говорит, что Диммору не только постдипломного курса, но и удостоверения Регуляра не видать, значит, так и будет! Отчаяние придало мальчику храбрости, и он начал повышать голос, как делал это неоднократно в спорах со сверстниками. Он даже дошёл до того, что ещё неделю назад сам назвал бы святотатством – ударил кулаком по директорскому столу. Директор только мягко улыбнулся в ответ и закивал, словно ему стала доступной некая истина:

– Диммор, я вижу, что в твоих жилах течёт кровь Иррегуляра. Тебе нравится нарушать режим.

Диммор почувствовал, как на его глазах выступили слёзы. Он не заслужил такого отношения! Долю секунды он колебался, какую тактику избрать – мольбы или угрозы, а потом вдруг, будто поняв, что Директор его провоцирует, остыл и сказал, что всё равно станет Регуляром. Директор покачал головой и приказал ему выйти из кабинета. В этот самый момент глава Школы, совещался с Натоньяром и Вастрогом, своими наиболее преданными помощниками, за закрытыми дверьми. Диммор ощущал себя триумфатором – ведь Директор казался явно встревоженным поведением выпускника (в такое даже не верилось!), и это давало Диммору определённую надежду. Всегда источавший ореол силы и непоколебимой уверенности, всесильный и всеведущий Директор дрогнул перед ним, Диммором! Видимо, правду говорили преподаватели, утверждая, что в нём сокрыт большой потенциал. Воспитатели никогда им не лгали.