Сказания о Гора-Рыбе

Моей жене Ирине Коротич посвящается

Говорят, что сказания эти пошли от крохотного угорского племени, что звалось унхами. Унхи и говорили-то не так, как прочие угры, одевались и вовсе на отличку: поверх куртки с меховым воротом надевали они бусы из рыбьих костей. Так уж у них повелось: рыба – всему счастье. Из чешуи рыбьей они делали украшения всякие, да такие диковинные, что слава о них ходила по всему Горнозаводскому округу. Говорят, что мужчины унхов рубахи себе крупной чешуей обшивали, да так, что стрела их не брала, скользом по чешуе – и в чащу. Нам нынче не верится, что такая чешуя была большая да крепкая, так тут всё дело в том, какого размера рыба. У окунька или ерша чешуя, что заусенца мелкая, другое дело – большая рыба.

Так вот, унхи говорили, что в Таватуе, если умение есть (ну и если повезёт, конечно) можно поймать очень большую рыбу – иногда с человека размером, а то и с двух человеков! Такую, само собой, на лесу с крючком не поймаешь – тут специальная снасть надобна. А как та снасть выглядела – никто, кроме унхов, не знал, а они свой секрет пуще золота прятали.

«Откуда ж такие рыбины-то?» – смеялся в усы заезжий горный инженер, что порой на калиновском берегу Таватуя объявлялся, чтобы под землёй руду поковырять. А унхам тот смех мимо, они, знай, своё гнут: есть большая рыба в озере. И рассказывали они такую сказку…

Будто бы когда-то давным-давно здесь, посреди Урала, никаких гор-лесов не было, а была вода – озеро огроменное. И рыбы в том озере водилось видимо-невидимо. И мелкая рыбёшка плескалась, и большие рыбины. И каждой было еды в меру по размеру: мелочь подбирала со дна, что придётся, средняя – мелкую кушала, большая – среднюю. А людям, что рыбу промышляли, про то место было неведомо, видать, нарочно заколдовано оно было от людей.

Так много тыщ лет было, пока не случился год високосный. Еды на дне стало столько, что мелкая рыбёшка стала расти от сытой жизни да и расплодилась немереным количеством. А вслед за ней и средняя стала день ото дня пухнуть. Ела их большая рыба и вырастала больше прежнего. А ведь известное дело, чем больше ешь, тем больше хочется. Так год от года, поедая друг дружку, рыбы и росли. И в конце концов самые большие почти всех остальных-то и съели. Да вот беда ещё: гигантской рыбине вода едва нижние плавники закрывает, а брюхо по дну еле волочится. Толкались они, толкались да и застряли бок о бок. Так и окаменели с годами и в горы превратились. Слыхали, говорят люди: «горный хребет»? Это неспроста. Рыбьи это якобы хребты каменными плавниками над Уралом торчат. Ветра занесли под чешую рыбью семена – и встал лес: где сосна строем, где берёза с осиной вразнопляс. Там, где тесно было, – речки получились, там, где посвободнее, – озёра. И забыло солнце, что была здесь когда-то вода великая.

Так бы и закончилась вся эта сказка, кабы не осталась самая мелкая из великих рыб плавать в небольшом озерке. Еды ей там вовсе не осталось: чебак да окунь только на зубок куснуть. А тело её огромное всё плыть требует. Вот и вышло, что она и горой не сделалась и рыбой настоящей быть перестала. В тягость ей одинокой такое бытиё.