Боль двенадцати женщин

© Коробов А.В., текст, оформление

Моей жене Катерине

Без тебя все было бы по-другому

В приемном покое районной больницы никакого покоя в этот поздний час не было. Как только я вошел, сразу почувствовал хорошо знакомый запах: кровь. Считается, что она не пахнет. Но не пахнет она в лаборатории, где сдают анализы, или на кухне, если палец порезал. В приемном отделении, куда скорая привозит жертв ДТП или поножовщины, красным пропитана одежда больных, кровь застывает на полу, ею часто перемазаны даже халаты врачей. Такая концентрация создает особенный, ни на что не похожий металлический запах тревоги и опасности. Сейчас к нему добавились и резкие ноты алкоголя ― такое часто бывает.

– Артем Владимирович, ДТП. Троих привезли, ― громким шепотом затараторила подбежавшая медсестра. Это была самая сдержанная сестра нашей больницы. На моей памяти она не бегала никогда. Поэтому я сразу понял: счет идет на минуты. ― У взрослых угрозы жизни нет, а вот девочка… Сейчас она без сознания, посмотрите сами.

На одной из каталок худенькая девочка лет семи. На ее белом свитере с вышитой незабудкой огромное красное пятно ― кровь от проникающего ранения в живот. Светлые волосы ореолом вьются вокруг бледного личика. Кожа на нем кажется прозрачной. Если бы я не работал в экстренной хирургии, а был художником, то писал бы ангелов именно такими. Что-то толкнуло меня в грудь. «Неужели все?» ― с ужасом подумал я и положил два пальца на ее тонкую шею. От сердца у меня отлегло ― пульс слабо, но прощупывался. Я бегло осмотрел рану, проверил руками живот.

– В операционную, ― крикнул я, и каталка поехала в дальнее крыло ЦРБ. Пока ребенка готовят к операции, есть время и у меня ― иду мыться.

Включаю воду. Из крана с легким шумом появляется струя, на которую смотрю несколько секунд ― пусть холодная пробежится. Говорят, вода успокаивает. Перед первыми самостоятельными операциями, конечно, был сильный мандраж, но он не вгонял в панику, а, скорее, заставлял собраться и сосредоточиться. Сейчас я провел уже много операций, и мандраж сменило другое чувство ― глубокая погруженность в момент. Мое восприятие становится чутким, острым, будто бы выкрученным на максимум. Считаю, что врач должен быть морально готов к операции. И именно в предоперационной внутри меня происходит душевная работа ― настройка на то, что мне предстоит. Я вхожу в нужное состояние сосредоточенности, внутренней ответственности за результат и сопричастности к чему-то Большему.

Подставляю руки под уже теплую воду, она мгновенно покрывает ладони и тонко струится по запястьям и предплечьям. Наношу антибактериальное средство ― запах резкий, но для меня привычен. Тщательно намыливаю руки отточенными движениями. Можно даже не засекать, сколько времени проходит, ― все по протоколу.