Ань, чего молчишь? Неосторожные шаги юности

© Махлина А.Н., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

– Почему он смеется?!

– Кажется, его мама тоже.

Первый раз я увидела Диму на поступлении в театральный институт. Это был конец мая, разгар вступительных экзаменов. Каждый год все абитуриенты единой стайкой обивают пороги театральных вузов, мечтая стать студентами заветного актерского отделения.

Я сидела на ступеньках Щукинского училища вместе со своим другом, пытаясь справиться с волнением. Парень, стоявший недалеко от нас, не скрывал своего веселья. Он стоял на бордюре под кроной молодой листвы, смело смотрел на меня и почему-то хохотал.

Мне было не по себе. Но несмотря на это, я успела внимательно разглядеть необычную внешность веселого юноши.

Чернобровый и смуглый, с очерченной линией скул. Пухлое и непослушное тело выдавало в нем недавнего ребенка. Уголки больших карих глаз были опущены вниз, как у Пьеро. Печальный взгляд удивительно сочетался с открытой и радостной улыбкой. Длинные ресницы бросали тень на румяные щеки. В глазах озорство и поволока. А еще я сразу заметила красивые, музыкальные руки.

– Наглый, – проворчала я, поднялась со ступенек и поправила платье.

– Ладно, не обращай внимания. Давай отойдем. – Друг взял меня под руку и отвел за угол здания, повторять прозу.

В следующий раз мы с Димой встретились уже в Щепкинском театральном училище, в июне. Это был конкурс. Я сразу узнала нахала, он меня тоже. Конкурс – это последний этап поступления. Финишная прямая. Тот момент, когда до гордого звания студента остается один шаг. Момент, когда слететь обиднее всего.

Настали часы томительного ожидания. Бесконечные минуты до того, как объявят итоговые результаты.

Все абитуриенты высыпали во дворик. Я нашла место в самом углу; в тени, тишине и спокойствии погрузилась в свои мысли и ждала, ждала, ждала. В это время мой знакомый нахал затеял игру в салочки, громко объявив, что он Олейник, а не Олейников – имя я еще не знала. Многие ребята подключились к игре и стали бегать сломя голову вокруг памятника Щепкину.

Олейник был самым активным. Я бы сказала, гиперактивным. Он носился по двору, громко улюлюкая, размахивая палкой и перепрыгивая урны и скамейки. Вдруг он увидел меня и понесся в моем направлении. Я вся сжалась, не зная, чего ожидать. Он резко остановился возле меня и с серьезным лицом сделал паузу. А потом внезапно скорчил рожу, оттопырил уши, высунул язык и снова убежал. Ну ты вообще, Олейник.

Распахнулись старинные двери училища. Быстрым шагом во двор вышла худенькая, молодая женщина. В ее руках – список. Заветный список поступивших в театральный институт им. М. С. Щепкина.

Толпа абитуриентов плотным кольцом окружила женщину со списком. Парни в выглаженных рубашках, обувь блестит, девушки в нарядных платьях и туфлях на невысоком каблуке.

– Ребята, шаг назад. Чьи фамилии сейчас прозвучат – поздравляю! Вы – студенты нашего института. Остальным спасибо.

Пауза. Тишина. Из окон аудиторий высунулись студенты. Слышно лишь чириканье птиц и шелест листвы. Тяжело, душно. Кто-то закурил. Кажется, еще чуть-чуть – и сердечный приступ.

Женщина объявляет первую фамилию:

– Лукин!

Толпа взрывается радостным гомоном. Лукин вскидывает руки, снимает пиджак и несется вокруг памятника Щепкина со счастливым ревом. Кто-то выкрикивает: