К роньонской переправе брат Гуго подъехал еще засветло. Снова была оттепель, дорога раскисла. Под ногами, вместо твердой земли, сплошное месиво. К переправе выстроилась внушительная очередь. Подводы, телеги, кареты и верховые и навьюченые лошади, мулы, ослы…
Брат Гуго остановил своего мула вслед за крестьянской телегой, нагруженой сеном до самого неба. Серый сразу потянулся мягкими губами к бесплатному угощению. Чтобы не вызывать неудовольствия крестьянина, францисканец отвел мула на три шага назад и одел ему на морду торду с остатками овса. Рядом с братом Гуго остановилась карета с гербами епископата Ле Виган. Низкорослый широкоплечий малый, в сутане монашка, спрыгнул с запяток и открыл дверцу. Из кареты выкарабкался небольшой человечек, в мантии кюре, и стал оглядывать очередь.
– Ego frater in Christo non sumus hodie in alteram ripam fluminis1, – обратился к нему брат Гуго.
Кюре повернулся на голос. Увидев человека в серой сутане, подпоясанного простой веревкой, святой отец тоже ответил на латыни:
– Timeo ius te, frater carissime2.
В его голосе явно чувствовались нотки досады. Кюре помолчал, разглядывая собрата, а потом протянул руку:
– Est nomen meum curе Leonard3.
Брат Гуго пожал ему руку, представился:
– Confitemini Jesum. Ego est fratrem Hugonem4. Benedicere, Pater5.
– Benedicere… – пробормотал в ответ отец Леонард.
Он продолжал рассматривать францисканца:
– Брат Гуго… брат Гуго… кордильер… мне кажется, я слышал ваше имя, дорогой брат… Не могу, впрочем, припомнить – в связи с какими событиями…
– Возможно, дорогой брат Леонард, возможно. Я много путешествую, благодаря прихоти настоятеля аббатства св. Иеронима, святого отца д’Амбьера. Мое имя слышат то тут, то там…
Отец Леонард улыбнулся, отчего уголки его умных глаз залучились сотней морщинок:
– Да. Я вспомнил, – отозвался он. – Вы поэт, который не дает спуску снобам, клерикалам и ханжам. Я много слышал о вас. Рад, что Всевышний свел нас вместе.
Он еще раз вежливо поклонился собеседнику в пояс.
Брат Гуго тоже поклонился, хотя почувствовал досаду. Ему пришлось признаться:
– Да, святой отец, время от времени люди поют мои вирши.
Затем он предпочел сменить тему:
– Полагаю, вы тоже, как и я, вознамерились услышать «Habemus Papam»6?
Кюре расмеялся:
– Воистину так, дорогой брат Гуго, но гораздо охотнее я послушал бы песенку «В одной святой обители»…
Брату Гуго удивился:
– Вот как? Вы ее уже слышали? И где же?
– Я впервые услышал ее в Кессаке, по пути сюда из Ле Вигана. Оказалось, ее поют везде, от Кессака до Нима, переиначивая на все лады.
Брат Гуго покачал головой:
– В следующий раз я трижды подумаю, прежде чем петь что-то в присутствии маркиза де Каверака и его присных. Я спел ее всего-то один раз, поэтому знаю, откуда торчат уши. Кстати, спасибо за предупреждение. Теперь я буду объезжать аббатство Сент-Жев за двадцать миль.
– Почему?
– Его настоятель уже хотел заточить меня в монастырское узилище.
– Вот даже как? Как же вы выбрались?
– Он не решился схватить меня в присутствии человека из свиты маркиза де Каверака.
– А! – кюре рассмеялся.
Брат Гуго добавил:
– Теперь, боюсь, его даже присутствие короля или папы не остановит!
Кюре вновь рассмеялся:
– Похоже, вы правы, дорогой брат! Господин де Люш, аббат обители Сент-Жев, – личность гневливая и злопамятная. Не все наши братья считают, что бороться с пороками допустимо с помощью виршей.
