Леденцы и ёжики

Дизайнер обложки Алексей Широков

Иллюстратор Ольга Корнаккья

© Ольга Корнаккья, 2025

© Алексей Широков, дизайн обложки, 2025

© Ольга Корнаккья, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0068-5207-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По гмуриному календарю, во вторник, в три шестнадцать (если, конечно, верить башенным часам на Златовратной площади) наступила зима. Шаловливые пятки за дверью отбивали чечётку: войти – не войти.

– Входите, – зевнула Лалика, с улыбкой наблюдая, как гмуры суетливо забираются на постель, толкаясь и споря за места поближе к ней.

Один из них, с чутким носом, лепетал неразборчиво, но бойко, пока остальные возбуждённо сверкали черноплодными глазами и теребили пуховые варежки.

– Бельфелина, душенька, пойдём же торопяшнее, – повторял он меж прочего воркотания про снег-снег-снег.

А на улице и впрямь творилось невообразимое: деревья, балюстрады, крыши, трубы – всё припухло, отяжелело, обвалялось в блёстках и, казалось, ждало лишь Лалику. Окно – газировка с молоком, ничего толком не разглядеть. Остаётся только навыдумывать сказочных подробностей: памятник Пупелю IV надел двууголку и раздался в боках, Ночная Оранжерея нарастила этажей до неба, а Златовратная площадь теперь торт с глазурью и фонарями-свечками.

В спальне было на удивление светло, и без всякой помощи ночника Лалика легко разглядела ворох принесённых для неё одёжек: нагретые у камина байковые панталоны, вязаные полосатые рейтузы с пристёгивающейся водолазкой и кротовьи угги. Хотя гмуры кормили её от души, она всё равно никак не набирала вес и часто мёрзла, так что им оставалось только досадливо цокать языками и кутать её потеплее, приговаривая: «Щупленькая наша бельфелиночка».

Сходство гмуров с людьми казалось ехидной насмешкой природы, ведь у них даже не было общего пращура. Вероятно, разумная жизнь независимо от условий своего появления предпочитает один тот же набор: две руки, две ноги и круглую голову. Первое время все гмуры чудились Лалике близнецами: крепкие грушевидные тельца с жилистыми тонкими ногами в полуприседе, точно дети передразнивают старичков; головы одинаково лобастые, личики улыбчиво-морщинистые, с пугающе длинными носами, а раскидистые уши нежные и нелепые – не иначе как природа слепила из персикового марципана.

Но с каждым днём за этим носатым однообразием всё отчётливей проступало многогранное гмуриное нутро. Прожив месяц в особняке на Бесследном бульваре на правах бельфелины, она успела выучить имена полсотни его обитателей, но мысленно называла их по-своему – по ярким качествам или броским приметам: смешливый, верховный, с чутким носом, в гагачьей шапочке, лучезадый, тормошливый…

– Гмурочки, вы же мне не слуги, – с искренним смущением протянула она, влезая в накрахмаленное бельё с ароматом глажки и вышитыми вишенками.

Что уж скрывать, в морозное утро надевать тёплые панталоны несказанно приятно. Накануне гмуры снова вторглись в её подростковый бедлам: разобрали пирамиду носовых платков, подрались за право сортировать гольфы, отстирали в душистой пене каждую тряпицу, заштопали дырки на коленках и пришили оторвавшиеся пуговицы и пайетки.

– Мы тебе и слуги, и всё, что пожелаешь, – с жаром заклинания произнёс гмур с чутким носом, и все дружно отозвались особым звуком, которым сопровождали самые важные слова. Эта рудиментарная привычка – дыхательный причмок – досталась им ещё от раннеподземных предков. В былые времена причмок служил средством эхолокации в самоцветных приисках: короткий, ёмкий, не привлекающий кротов и не раздражающий нимф цикад. Теперь же он был, скорее, культурной особенностью старшего поколения.