В некотором смысле

трактор трепался о троллях и бойлерах

высох болото и кочки на кроликах

были невзгоды невздоры желания

тонкие волосы – кость мироздания

знаем, да только не скажем серьезно мы

в тонком неведении толстые злости сны

падает дождь,

мы не знаем, зачем оно

в небе рассвет и ракеты – говно одно

в небе и солнце и звезды запутались

что это, Господи?

кому и зачем сдались?

не в меру и точно по веку отсчитано

недодано, украдено, воссоздано, воспитано

толкуют не по делу и бессмысленно и скованно

ты помнишь?

где? зачем?

случайно медленно рискованно

и в тонких волосах электролампы мироздания

мерцают всякий час неуловимо для сознания

а в баре мерцают лампочки, отражаясь в стекле.

им вторит неведомо что в неведомо каком углу Вселенной,

если предположить, что у Вселенной действительно есть углы.

Декабрь 2015

Ветер сказал:

Я Ветер.

Не смотри, что я такой прозрачный, я сильнее.

Вот дуну на тебя, чучундра, и улетишь откуда не прилетают!

Бурлак ответил:

Я – бурлак Афанасий.

Ко мне на лямке привязана баржа с говном.

Пока тяну ее до места, она не даст мне улететь.

Сентябрь 2017

я положу тебя на полку моего мозга

вьющимся растением

заплетешь ты все углы и доски

и украсишь цветами

все это скучное деревянное помещение.

еще я положу тебя в кладовую моего сердца

в сухой темноте

за прохладными стенами

ты будешь храниться, как запас хлеба на случай голода или войны

не пропадет ни зернышка.

еще я положу тебя в печь моих чресл

ты будешь гореть в ней и никогда не сгоришь

освещая опасным и драгоценным теплом

все прочие места хранения.

Апрель 2017

из поля моего зрения уходят люди

которые вообще-то

давно привыкли в нем находиться.

это бывает не сразу:

они дрейфуют от центра

неприметно смещаются к краю

болтаются на периферии

скучают, курят, смотрят на часы

а потом

куда ж деваться

помнутся-помнутся немного

махнут рукой

и выйдут насовсем.

там, в темноте

они, наверное, вздохнут с облегчением

и пойдут по делам

или еще куда-нибудь,

а ты тоже вздохнешь с облегчением:

ведь нет же смысла

держать в поле зрения людей,

которых в нем нет ни возможности -

да что греха таить -

и желания

держать.

но иногда…

вы знаете,

в моем родном городе,

вернее, в городе, где я родился

по дороге из дома в школу

на полпути

стоял киоск Союзпечати.

деревянный такой киоск,

в синюю и белую полосочку.

с утра в нем не было ничего примечательного

стоял себе серый и скучный,

совсем не радуя глаз –

мало что радует глаз

по дороге в школу.

зато обратно

в блеске дня

ну вот никак нельзя было пройти мимо

и не заглянуть:

как там дела

чего продается?

в младшей школе

продавались обычно марки и всякая дребедень

в старшей – мелкие книги

а зимой, в минус тридцать с ветром

за деревянной коробкой можно было просто укрыться и перевести дух,

прежде чем топать дальше к светофору,

а там во дворы и домой.

давно уж нет этого киоска

Союзпечать исчезла

и киоск исчез,

еще когда я студентом ходил мимо

и знать не знал, что уеду.

на его место встала, надо полагать

какая-нибудь лохматая халабуда

с решетками,

пивом

крабовыми чипсами -

я не помню

мне было неинтересно.

но иногда

я уже, оказывается, довольно много прожил

время текло через мою душу

и уносило вдаль говно.

города и страны уходили из-под ног

и я вздыхал с облегчением.

я правильно иду, я знаю это

путь, которым я иду,

нельзя променять ни на что.

но иногда

но иногда, в минуту слабости,