Ночь скользит над пылью дорожной,
Слышен звон.
Замирает немного тревожно
Все кругом.
То ли смех поездов надрывный,
То ли стон.
Месяц ласково светит белый
За окном.
Недопитый чай остывает,
Вышел срок.
Две дороги: одна, другая
И порог.
Переулками ветер бродит,
Друг снегов.
Говорят, только ветер, вроде б,
Без оков.
И день, и ночь слоняются толпы
По улицам, зябким от ветра и снега.
И день, и ночь голодные волки
За городом воют низкое небо.
Мы так одиноки в своём веселье!
Мы стосковались по общей печали.
По городу бродим. Безделье, безделье.
Умчаться скорее б, да в дали отчалить!
Рассветы яснее стирают границы.
Понурые, на сто рядов
Клянём непогоду, соседние лица,
Себя, гороскоп, дураков.
И нет чистоты в наших маленьких душах,
И в комнатах – белый покой.
И если броженье на время нарушить —
Останутся ветер и вой.
Старик, послушай, у меня беда,
Я весь застужен: сердце, голова.
Старик, ты слышишь, сердце не стучит?
Не вздрогнет сердце даже от обид.
Ты видишь, старый, как бледны уста?
Бледнее сроду не была луна.
Бледней и жальче не было луны…
Старик, мне снятся тягостные сны:
Не чуя ног, отчаянно бегу.
Подвалы, лестницы, квартиры —
Как в бреду.
Скрываюсь от кого-то – и в окно,
Но знаю, знаю, не спасёт оно.
Так не спасли от засухи дожди,
Лишь разразились ливнями зарницы
Того, по чьей указке я ожил,
Влетев в рожденье одинокой птицей.
Разреши мне осенние песни петь,
Разреши мне в небе легко лететь,
Разреши в прозрачной парить воде,
Разреши одной поскучать во тьме.
Разреши слезам оросить песок,
И упасть в траву, и лежать без слов.
Разреши вскочить, закричать, завыть.
И потом уйти, обо всём забыть.
Раскройте же эти окна!
Впустите поток лучистый,
И запах цветов, и море,
К которому рвутся птицы.
Раскройте же эти окна!
Вон там, вдалеке, искрится
И блещет лазурно море,
Которое любят птицы.
Там всё, чем сердце отрадно.
(Раскройте же эти окна!)
Сердцу немного надо,
Чтоб было оно довольно.
Пойдём со мной на пляж пустынный
Искать романтику в песке
Под мягкий плеск воды остылой,
Пойдём со мною налегке!
На берег бросимся небрежно,
В ладони озеро черпнём,
Оно просочится неспешно,
На солнце серебрясь огнём.
И костерок, треща, согреет
В котле смородиновый чай.
И дым заманчиво повеет,
Мол, всё готово, наливай!
Нас одолеет грусть и нега,
Закат сгустится в тишине.
Над нами будет литься небо,
Не омрачённое ничем.
Пойдём со мной на пляж пустынный,
Куда дорога далеко,
Где ветра нежат переливы,
Где будем только ты и я!
Долгие зимы нависли над миром,
Долгие зимы идут.
Рано темнеет: задёрну гардины,
Лампу ночную зажгу.
Голой рябины последние листья,
Как наважденье в саду.
Птицами склёваны алые кисти,
Дождь моросит в пустоту.
Медленно чавкают сытые лужи,
Долгие зимы идут.
Как тут не вспомнить про бедную душу,
Зябкую душу мою?..
Как древний образ на дороге,
Возник старик
(Стояла ночь).
Он звал меня.
Послушно ноги
С тропы сошли.
От дома – прочь.
Куда он звал?
В ответ – молчанье.
Лес глуше, чаще.
В этом суть:
Бесцельный путь,
И расставанье,
И невозможность повернуть.
Меня выплеснул сквозной май
Полнолунием ветвей – в ночь.
Фиолетовый мелькал лай,
Чуя новую мою плоть.
Заморочила снегов даль,
Хруст сугробов и небес синь.
Голубиная телец сталь
Всполошила чердаков пыль.
