Вас стоял у окна и наблюдал, как Большой Город из дымно-серого превращается в звездно-темный. Медленно теряли строгие очертания уносящиеся ввысь дома, растворялись в неизвестности силуэты людей, красные и желтые полосы света яркими лезвиями разрезали пыль дорог. Вечер никого не щадил, властной рукой меняя правила игры. Вечер – старший сын Времени и брат Ночи. В его власти сковать сердце льдом тревог или опалить душу пламенем надежды. Он заставляет Мир людей застыть в поклоне перед неминуемым.
Магию момента спугнули звон разбившейся посуды и последовавшая за ним брань. Кухня – святая святых дома – вновь превратилась в место печали и разлада.
– Ох, людя́м лишь бы что-нибудь разрушить, – Вас недовольно поморщился.
Вот уже несколько лет (пять или десять – он не мог сказать точно, потому как Время для него имело иное, нечеловеческое течение) Вас оберегал семью, поселившуюся в этой квартире. В его квартире. А для домового нет ничего хуже, чем непрекращающиеся склоки домочадцев.
– Вот ведь взъелись друг на друга. Нормально ж жили. Им, видите ли, сложно стало, язык общий потеряли! – Небольшого роста мужчина гневно топнул ногой. – Так надо разговаривать на языке любви, а они собачий изучают. Ну я им сейчас устрою!
Приняв воинственный вид – брови крепко сцеплены на переносице, рыжая борода решительно растрепана – домовой сделал несколько шагов и застыл в нерешительности.
– Эт я лиху дал, конечно. Не драться ж мне с ними в сам-та деле, – басовито проворчал Вас. – А ты чавой посоветуешь? – мужчина поднялся на носочках и запрокинул голову, адресуя вопрос зеркалу.
Оно было совсем юное, но отличалось ответственностью и правдивостью – за все время проживания в квартире ни разу не приукрасило отражение. И семью любило: домовой часто видел, как зеркало забирало горькие и тяжелые эмоции людей и весело подмигивало, чтобы приободрить и напомнить: за ними всегда присматривают и оберегают.
Вас терпеливо ждал ответа. С его стороны было бы крайне некрасиво: сначала потревожить, а потом не дать собеседнику все обдумать и взвесить. Он это понимал и старался ничем не выдать внутреннего напряжения. И вот холодная поверхность вздрогнула, поймала за хвост ускользающий отблеск лишь затем, чтобы через секунду отпустить его и вновь неприступно замолчать.
– Вот спасибо! Хороша идея. – Мужчина галантно поклонился и невесомо коснулся уголка зеркала в знак благодарности и уважения. – Ты присмотри пока за людями, я быстренько – туда и обратно.
Дверь балкона бесшумно закрылась за домовым, который не любил долгих спусков по лестнице. Вас мгновение всматривался в темные глаза наступающей Ночи, прежде чем отдаться во власть Ветру. Шаг, и домовой, задорно фыркнув от удовольствия, мягко приземлился на землю.
Снующие по улице люди нисколько не беспокоили и не интересовали взъерошенного домового. Это было взаимно: никто не обращал внимания на коренастого мужчину в желтой рубашке и старомодном темно-зеленом пиджаке. Вас часто сокрушался по поводу того, что человек потерял дар видеть дальше собственных интересов, но сегодня он решил не тратить время на попытки достучаться до уснувших душ. Спасти любовь домочадцев было важнее прочего. И помочь Васу в этом могла незаметная фигура на крыше новенькой девятиэтажки. Именно на нее указало зеркало.
