Мир без изъянов

Нежная музыка проникла в его мозг. Хайм открыл глаза и зажмурился от ярких солнечных лучей, которые решили остановиться и прогуляться именно по его подушке в данный момент. Его это ничуть не расстроило, он просто закрыл свои прекрасные светло-голубые глаза и вновь распахнул их с желанием жить.

– Доброе утро, Хайм! Надеюсь, ты хорошо отдохнул. Твой напиток из цикория уже подогревается в энергокапсуле, – произнес спокойный голос пожилого мужчины с нотками усталости.

– Ох, Эгберт, ты как всегда уныл по утрам, – сказал Хайм усмехнувшись, спрыгнул с кровати и с грациозностью гепарда побрел на кухню. К нему подлетел небольшой серебристый овал с неоновой подсветкой и заговорил голосом Эгберта:

– Тебе составить компанию?

– Нет, на данный момент мне нужно уединиться, если понимаешь, о чем я, – ответил Хайм.

Эгберт вздохнул и тихо произнес:

– Зря ты меня с собой не берешь. На более близком расстоянии мне легче проводить анализ твоего физического и ментального здоровья.

– Боже упаси, если ты будешь со мной в такие моменты, – рассмеялся Хайм и быстро скрылся за дверью ванной. На всякий случай он проверил хорошо ли закрыта дверь, но знал, что Эгберт никогда не нарушает его покой, он так запрограммирован. «Никто не хочет преждевременной утилизации», – неприятная мысль пронеслась у него в голове и отдалась болезненным уколом в области груди.

– С тобой все хорошо, Хайм? – насторожился Эгберт.

– Да, все отлично. Ты же знаешь, надо позавтракать, а то я мыслю деструктивно на голодный желудок, – ответил поспешно Хайм, изображая беззаботность в голосе.

– Отлично. Видимо, сегодня нужно добавить больше белка и углеводов в первый прием пищи, – отозвался Эгберт и удалился на кухню.

Хайм подошел к окну во всю стену, чтобы отогнать «тёмные» мысли: так его деструктивные раздумья называл доктор Блэк. Перед глазами раскинулся великолепный городской пейзаж. Это был мир, где сама идея несовершенства казалась сказкой из далёкого, почти забытого прошлого. Города не поднимались из хаоса, а словно рождались из музыки гармонии и света. Гладкие линии архитектуры сочетались с природой так естественно, что порой казалось, будто деревья и здания выросли вместе. Башни из стекла и биокерамики отражали небо так, что их контуры исчезали, растворяясь в облаках. Каждое здание было уникальным, будто соткано из вдохновения гениального художника.

Улицы Медиополиса были укутаны зеленью, мостовые переливались мягким светом, напоминая водную гладь. Никаких автомобилей, выбрасывающих вредные газы, здесь не существовало. Весь транспорт был невидимым: тихие подземные поезда доставляли людей к месту назначения за секунды, а индивидуальные гравиформы плавно парили над землей, бесшумно скользя к цели.

Хайм прищурился и начал разглядывать целенаправленно идущих, но при этом расслабленных людей. Горожане выглядели так, будто их портреты могли украшать древние: каждая черта лица была выразительна, каждая деталь одежды подчеркивала индивидуальность. Искусственные материалы давно уступили место органическим тканям, выращенным в лабораториях, но напоминающим природу в её высшей форме. Люди улыбались друг другу, и эти улыбки не были масками. В этом мире не существовало зависти, злости или недоверия. Научные и культурные достижения каждого воспринимались как общая победа. Никто не стремился обладать большим, чем ему было нужно, ведь каждая потребность удовлетворялась мгновенно и без усилий.