Огненная река

Моему отцу, Джону Хеллеру, лучшему рассказчику, которого я когда-либо слышал. Который впервые повез меня кататься на лодках и пел «Маленького Джо-Спорщика» и «Барбару Аллен».

Peter Heller

The River

Печатается с разрешения The Robbins Office, Inc. International Rights Management: Greene & Heaton и литературного агентства Andrew Nurnberg

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

В книге присутствуют упоминания социальных сетей (Instagram, Facebook), относящихся к компании Meta, признанной в России экстремистской и чья деятельность в России запрещена

© 2019 by Peter Heller

© Зеленкова А., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Запах дыма преследовал их два дня.

Сначала они думали, что он доносится от другого походного костра, и были очень удивлены, поскольку не слышали двигателей самолета и за несколько дней путешествия по цепочке длинных озер не видели ни следов присутствия людей, ни даже движения каноэ где-нибудь вдалеке. Следы в грязи на переправах принадлежали только животным: волкам, лосям, выдрам и медведям.

Ветер был северо-западный, они двигались на север, так что, если это была другая группа, то она шла впереди них. Они были в замешательстве, поскольку чувствовали запах дыма не только ранним утром и ночью: в неурочные часы они тоже ловили себя на том, что задирают носы, как койоты, раздувая ноздри.

И вот однажды вечером они пристали к лесистому острову, разбили лагерь и жарили озерную форель на костре из плавника, наблюдая, как солнце опускается за ели на дальнем берегу. Поздний август, ясные ночи становились холоднее. Не было никакого северного сияния, лишь густые искры от звезд, раздуваемые из их собственного древнего пламени. Они взобрались на холм. Им не нужны были налобные фонари, поскольку они привыкли передвигаться в темноте. Порой они продолжали грести и ночью, если чувствовали в себе для этого достаточно сил. Им нравилось то, как темнота усиливает звуки – плеск опускаемых весел, стук деревянного древка о борт. Долгий, унылый плач гагар. Последний – в особенности. Они так опустошали ночь своей тоской.

Этой ночью не было слышно ни гагар, ни ветра. Они поднялись сквозь лиственницы, несколько высоких берез со светящейся бледной корой и болиголов. На вершине холма они следовали к выступу разбитой скалы по охотничьей тропе, словно были здесь не первыми, кто искал лучшего обзора. И они увидели это. Они смотрели на северо-запад. Сначала решили, что это солнце, но было слишком поздно для затянувшегося заката, а городов в том направлении не встречалось на тысячу миль вперед. Вдалеке, над деревьями, виднелось оранжевое зарево. Оно лежало вдоль горизонта как отсвет тлеющих углей, едва заметно трепетало, заставляя их сначала задуматься, не в их ли глазах дело, а затем осознать, что это пожар.

Лесной пожар, неизвестно, как далеко и насколько масштабный, но больше, чем они могли себе вообразить. Казалось, он распространился на сколько хватало взгляда. Они не произнесли ни слова, но его тишина и складывающееся впечатление, что он словно бы дышит, напугали их до глубины души. Окрепший ветер толкал бы пламя прямо на них. При том темпе, с которым они двигались, от деревни кри, носившей название Вапак, и Гудзонова залива их отделяло по меньшей мере две недели пути. Там, где в самое северное озеро впадала река, они могли ускориться, но сократить расстояние было невозможно.