Карилла

Наша планета погибала, стремительно превращаясь в ничто. Нескончаемые войны, которые затевали между собой преступные кланы и длительная засуха, царившая не первый год, сделали своё чёрное дело. Запасы чистой питьевой воды уменьшались, а еда… за семь лет мне ни разу не пришлось наесться досыта. Воздух Нимс был мало пригоден для дыхания, обитатели планеты были вынуждены дышать через специальные маски, которые хоть немного, но очищали его, задерживая частицы пыли и вирусы, что атаковали с каждым годом всё сильнее.

Официального правительства здесь не было, как не было ничего из тех благ о которых с искренней тоской рассказывала мама. Мы просто умирали в этом месте, медленно, но верно погибали, только вот Содружеству не было до жителей обречённой на гибель планеты никакого дела. Правящим было всё равно, ведь, по их мнению, здесь прозябали жизни сплошные преступники, которых сослали на Нимс, приговорив к заключению бессрочно… Вернее до самого конца существования, без права возвратиться обратно.

Раз в год на злополучную планету высаживался межгалактический отряд волонтёров под прикрытием космического десанта. На протяжении лунного месяца добровольцы искали тех, кому они могли помочь – детей, которым уготована трагическая судьба. Нас было мало, тех, кому не посчастливилось родиться в юдоли скорби, словно крысы мы прятались по углам, опасаясь всех и вся, ведь каждый день для таких, как я, мог стать последним. Счастливчиков, что попадали на корабль, было мало, потому как отыскать малышей, привыкших выживать с рождения, не всегда представлялось возможным. Детей, что вытянули счастливый билет, распределяли по сиротским приютам, начиная обучение с нуля. Отбирали нас по одному весьма важному критерию – возраст. Детям старше семи лет, также, как и взрослым, улететь с планеты Нимс было нереально. Вершители судеб, руководящие Содружеством, считали, что после семи лет ничего путного из отпрысков, рождённых в преступной среде уже не выйдет. Маленьких ведь проще переучить, вложив в их головы лишь то, что необходимо.

Мне ни разу не удалось попасть на корабль волонтёров… Мать боялась расстаться со мной, с каждым годом всё тщательнее сохраняя свою сокровенную тайну. Даже соседи по бараку, в котором мы обитали, не знали, что у Виолы Артман есть дочь, ведь я никогда не покидала пределов нашей каморки. За семь лет я ни разу не выходила на улицу, может быть поэтому волонтёры и не отыскали меня раньше, когда ещё была возможность перейти под их защиту. А теперь об этом оставалось лишь мечтать…

– Лиана, детка, одевайся, – тихим шёпотом произнесла мать, прервавшая полёт моих мыслей хлопком двери.

– Зачем, мама?

– Ты улетаешь отсюда. Сегодня.

– Но?..

– Поторапливайся, Лиана. Корабль готовят к отправке.

Словно во сне я облачалась в потрёпанную одежду, надевала маску и прятала под вязаной шапкой из грубой серой шерсти свои белокурые волосы. Мать смотрела на меня словно навеки прощаясь, то и дело смахивая с глаз слёзы.

– Мама, они ведь всё равно не возьмут меня с собой, мне исполнилось семь. Хочешь, я навсегда останусь с тобой? Здесь.

– Нет, милая, никогда я не пожелаю тебе своей участи. У тебя всё будет по-другому, Лиана. Самое главное – попасть на Кариллу.

Под покровом темноты, словно злоумышленники, мы пробирались с ней по трущобам, пытаясь выйти за пределы города, туда, где на холме в отблеске луны сиял невиданный доселе корабль, поражавший своей красотой и мощью. Судьба благоволила нам, весь путь мы проделали незамеченные никем. Когда до космического судна оставалась пара шагов, мать вдруг взяла меня за руку и потянула в сторону от группы волонтёров, которые пересчитывали вызволенных детей. Оказавшись вдали от собравшихся, она твёрдым шагом направилась к командиру экипажа, что осматривал небольшое повреждение корпуса. Бросившись на колени перед высоким мужчиной, чьи чёрные как смоль волосы были затянуты в высокий хвост, перевитый тонкими косицами, мама схватила его за руку и прижавшись к ней губами торопливо и прерывисто зашептала: